Закат всевластного печатного слова

Человечество, казалось бы, намертво пристрастившееся к текстам, смс-сообщениям, мейлам и записям в “Фейсбуке”, заново открывает для себя собственный звучащий голос. Возможно, мы снова начнем разговаривать друг с другом.

За последние годы нас приучили к тому, что разговаривать – стыдно. Людям не хочется слышать чужие голоса. Нет ничего страшнее телефонного звонка посреди дня. Отвечать? Не отвечать? Как реагировать? Рука нерешительно подносит телефон к уху. Алло? Да? Простите? Зачем вы звоните? Ты с приветом? Ненормальный? Динозавр эпохи бейби-бума? Телефон совершает нечто немыслимое, можно сказать, антикультурное. Он пробивает четвертую стену и грубо врывается в твою жизнь. Согласно новейшему этикету, телефон не предназначен для светских бесед. Звонить может разве что банковская служащая – чтобы сообщить о выросшем минусе и долгах. Нормальные люди друг другу не звонят. Разговор вызывает дискомфорт. Это мешает, досаждает и никому не нужно. Зачем разговаривать, если можно написать сообщение? “Напиши”, – сказала она мне. Морочить людям голову – не мое призвание.

Письмо заменило человеческий голос. Нас призывают как можно меньше говорить и как можно больше писать. Сообщения, твиты, мейлы, записи в “Фейсбуке”. Наше общение из голосового превратилось в текстовое. Переставая говорить, человек перестает слушать. Переход на письменное общение – настоящая причина радикализации политического и культурного дискурса не только в Израиле, но и во всем мире. Пишущий скрывается за клавиатурой. Он обвиняет, высмеивает, спорит, обзывает – словно по ту сторону никого нет, словно у этого потока яда нет адресата, который может обидеться. Писать нужно коротко, а краткость исключает сложность. Письменное общение в Интернете и телефоне породило отчуждение, которое неминуемо ощущает человек в виртуальном пространстве. Ни голосов, ни лиц (только фото в профиле, и даже они не всегда подлинные). Лишь набранные слова, которые воюют с другими набранными словами. Если не воюют – то заискивают, охотятся за “лайками”. Пальцы, бегающие по клавишам, вытеснили голосовые связки, и вместе с этим было утрачено нечто очень важное: звук, интонация, громкость. Сегодня все – на полную громкость. Напечатанные крикливые, заискивающие слова.

Переход на письменное общение – настоящая причина радикализации политического и культурного дискурса не только в Израиле, но и во всем мире. Пишущий скрывается за клавиатурой. Он обвиняет, высмеивает, спорит, обзывает – словно по ту сторону никого нет, словно у этого потока яда нет адресата, который может обидеться. 

Всем было понятно, что вербальное пространство, создавшееся за последние 20 лет, не продержится долго. Когда каждый прячется за свою клавиатуру, вспыхивают ненужные войны между одними и другими. Разборки в “Фейсбуке” и “Твиттере”, блокировка в “Вотсапе”, недоразумения, подлости, ненависть, фальшивые союзы, распадающиеся в два счета, группы и подгруппы, и все это – под крылом печатного текста. Даже человек, в жизни не писавший, сегодня обязан непрерывно писать. Не все созданы для этого. Письмо – не врожденный инстинкт. Есть люди, которым надоело постоянно слать сообщения, моментально отвечать, формулировать свои мысли и складывать все в посты и твиты, которые периодически начинают жить своей бесконтрольной жизнью. Слишком легко утратить контроль, когда ты не видишь и не слышишь свою аудиторию. Я подозреваю, что авторы большей части буйных комментариев в соцсетях даже не имеют в виду то, что пишут. У них просто вырвалось. Моментальная реакция естественна, когда по ту сторону – никого, только мерцающий экран. Печатное слово утрачивает свое значение.

Но сегодня мы видим массовое возвращение к голосу, точнее – к его доверительности. Один из признаков этого – расцвет подкастов, в особенности нарративных. Человеческие истории, растянутые минимум на десять частей, многочасовые повествования, не опирающиеся на письменный текст или образы. Поразительно, как это захватывает, волнует, держит в напряжении, как глубоко рассказчик проникает в душу, когда он не опирается на изображение, и все зависит только от владения голосом (пользуясь случаем, советую всем поискать подкаст “Америка с Долли Партон”). Какой силой обладает интонация. Я тону во множестве подкастов, которые появляются каждую неделю: криминалистических, исторических, познавательных, комедийных. Беседующие и перешептывающиеся ведущие – наслаждение для ушей. Слушатель получает удовольствие не только от темы и от умения интересно ее подать, но и от отдачи создателей. В их голосе ощущаются любовь и искренний интерес к теме. Тебя ничто не отвлекает: ты слушаешь голоса через наушники – словно этот голос папы с мамой, которые рассказывают детям сказку перед сном.

Именно голос стал главным смыслом соцсети “Клабхаус”, которая появилась только в марте этого года, но у нее уже есть миллион пользователей и миллиардный оборот. Что там происходит? Она состоит из групп, которые общаются в “комнатах” с помощью аудиосообщений – полная противоположность хаотичным чатам, столь популярным в первые годы Интернета (помните “Чат Нана”?) Я зарегистрировался и зашел. Первая группа, которая мне попалась, называлась “Встречи палестинцев и израильтян”. Все говорят по очереди, все поразительно вежливы, по крайней мере, таким было мое впечатление (возможно, в других “комнатах” иначе – я не знаю. Одна из участниц рассказала, что во время последней операции в Газе ЦАХАЛ использовал нервно-паралитический газ, но это “исключительно слухи”. Еще одна участница, говорившая по-английски, жаловалась на беспорядки в Галилее. У меня было ощущение, что люди слышат и слушают друг друга – в отличие от дискуссий в “Фейсбуке” – с криками, удалениями из друзей и праведным гневом. В “Клабхаусе” я иногда ощущал себя как на научной лекции, а иногда – как на конференции или в ожидании разговора на линии. В эту соцсеть могут попасть только приглашенные, и ее перспективы пока неясны. Может ли случиться, что и там воцарятся насилие, расизм и отрицательная энергия? Не исключено.

Даже “Твиттер”, это царство текстов, разработала пространство “Спайсес” для голосового общения в маленьких группах. Если твиты ограничены 280 знаками, в “Спайсес” можно наговориться вдоволь. “Твиттер” – чудовищное изобретение, из-за которого политический дискурс деградировал до агрессивных саунд-байтов и тупых острот. “Спайсес” – закономерный ответ этой деградации. Сумеют ли адепты “Твиттера” доказать, что они умеют слушать и говорить по-человечески? Может ли свинья научиться летать?

И еще о возвращении голоса. Мы внезапно начали оставлять голосовые сообщения в “Вотсапе”. Это уже не отвратительная привычка, как считалось несколько лет назад. Голосовые сообщения часто заменяют текстовые. Они дают большую свободу выражения. Бог дал нам рот, чтобы разговаривать. Пальцы – всего лишь замена, и они допускают много опечаток.

Я вижу прохожих, которые разговаривают по телефону, обсуждают будничные вопросы, болтают в свое удовольствие, как в далеком 1999. Неужели я брежу? Человечество, казалось бы, намертво пристрастившееся к текстам, заново открывает для себя собственный звучащий голос. Голосовые медиа пробуждают чувства. Снова хочется вспомнить родителей, которые шептали нам на ухо, что любят нас. Они не слали нам текстовые сообщения, не писали в “Фейсбуке” (хотя сегодня и там пишут подобные вещи). Именно этот шепот – корень нынешнего аудиотренда (как его уже называют в экономических обзорах). Голос – это любовь, а о ней мечтают все – даже те, кто орут, обзывают и ненавидят.

Оригинал статьи на сайте “Гаарец”