Два государства, одна пропасть - часть 1

Фото: gladatony, pixabay.com

На вопрос, что такое утопия, подавляющее большинство людей тут же ответят, что это несбыточный идеал. Тем не менее, эта обыденная точка зрения не совсем верна. Точнее было бы сказать, что это разительно отличающаяся от действительности социальная модель, которая могла бы быть реализована при наличии определенных условий, отсутствующих в реальном мире. Когда реальность становится невыносима, когда насилие и несправедливость хлещут изо всех щелей до такой степени, что не замечать это становится невозможно, возникает побуждение сконструировать альтернативный мир, где всего этого не будет.

Однако автор утопии, будучи сам продуктом той реальности, от которой стремится дистанцироваться, зачастую оставляет нетронутыми социальные или исторические основы этой реальности. Говоря метафорически, он пытается описать пораженный раковой опухолью организм так, как будто раковые клетки в нем несут благо, а не вред, поскольку здоровый организм не в состоянии вообразить себе в принципе. Томмазо Кампанелла, к примеру, изображая в «Городе солнца», равноправное и справедливое общество, сохраняет всю власть в руках церковно-политической элиты, а Уильям Моррис в «Вестях ниоткуда» в полной мере воспроизводит патриархально-репрессивные нормы, когда речь заходит о роли женщины в социуме.

Именно это и представляет основной интерес в любом утопическом проекте – то, что создатель такого проекта воспринимает как непреложную данность и переносит без каких-либо изменений из реального мира в идеальный. Ведь как раз в этих, не подвергаемых сомнению данностях, как правило, и кроется корень тех несправедливостей, против которых апологеты той или иной утопии восстают.

В подобном ключе, на мой взгляд, и следует воспринимать набирающую популярность инициативу под названием «Два государства, одна родина» – как попытку противопоставить существующей реальности некий утопический мир, вылепленный при этом из того же идеологического материала, что и эта реальность. Сторонники этой концепции грезят о конфедерации двух государств, – еврейского и палестинского – граница между которыми, соответствующая границе 1967-го года, будет полностью открытой. Никакой разделительной стены, никаких блокпостов, никаких специальных разрешений на работу, люди будут свободно перемещаться по всей территории от моря до Иордана и селиться там, где им вздумается.

В чем же отличие от концепции единого государства? А в том, что в каждом из этих государств будет собственное правительство, собственные структуры власти, полиция, городские и социальные службы, законы и директивы, и ни одно из государств не будет иметь право вмешиваться во внутренние дела другого в том, что касается поддержания общественного порядка на повседневном уровне. Инициатива гласит, что оба государства обязуются противодействовать террору, а так же «базироваться на принципах равенства, свободы и ценности человеческой жизни, как оговорено в международном праве». Несмотря на свободу передвижения и проживания, каждый человек сможет иметь лишь одно гражданство, и будет обладать правом голоса только в одном из государств. Что же касается религиозных святынь, то они будут находиться под совместным управлением представителей всех религиозных конфессий, и всем гражданам, будь то Израиля или Палестины, будет гарантирован свободный доступ к ним.

Казалось бы, все великолепно, но при ближайшем рассмотрении эта идея рассыпается в прах. Так, например, уже третий пункт инициативы гласит, что каждое из государств имеет право устанавливать эмиграционные квоты и правила, а также самостоятельно решать, кого наделять гражданством. Это означает, что палестинское государство имеет полное право допустить на свою территорию всех палестинских беженцев, коих, по мнению ООН, на сегодняшний день в мире насчитывается около 4,7 миллионов человек. Но поскольку границы открыты, то уточнение «на свою территорию» теряет какой-либо смысл. Что помешает беженцам сразу же по прибытии в Палестину пересечь границу и осесть на территории Израиля?

Фото: официальная страница Facebook движения Two States One Homeland

Катастрофические последствия такого сценария очевидны, поскольку многие из этих беженцев неизбежно принесут с собой тот самый взрывоопасный идеологический заряд, который разнес в клочья современную Сирию. Однако создатели инициативы вынуждены соблюдать принцип симметрии: коль скоро мы сохраняем «закон о возвращении», автоматически наделяющий израильским гражданством любого еврея в любом уголке мира, как же можно требовать от палестинцев не вводить в собственном суверенном государстве аналогичный закон.

Но и без беженцев нетрудно предвидеть массовый наплыв палестинцев в израильские оазисы западной цивилизации, такие как Тель-Авив или Герцлия-Питуах, столь заманчивые в плане развлечений и заработков. Кому-то, вероятно, привидится в этой связи этакий франко-швейцарский Базель. Однако в реальности это выльется в коллизию столкновения культур куда более жесткую, чем та, что наблюдается сегодня Европе в местах скопления мусульманских беженцев. Убедиться в этом легко, достаточно лишь прогуляться по тель-авивской набережной, а затем совершить ознакомительную экскурсию по арабской части Хеврона, где женщинам возбраняется появляться в кафе или ресторанах без сопровождения мужчины. Или же, не выходя из дома, ознакомиться с данными о гендерном насилии в арабском секторе и сопоставить эти данные с показателями в других секторах.

Тех, кто предвкушает возможность обвинить меня в расизме, вынужден разочаровать. Речь идет исключительно о культурных различиях, которые могут быть сведены на нет в течение считанных десятилетий. Но для этого требуется единое правовое и нормативное поле с общими для всех цивилизационными стандартами. А пока за спиной у патриархальных традиций стоит автономная и закрытая община, и тем более суверенное национальное государство, их искоренение не представляется возможным. И если палестинскому государству еще можно будет навязать извне выборные институты власти и формальные правовые нормы, то в отношении шовинистических обычаев и культурных практик, поощряемых в его пределах, предпринять что-либо будет чрезвычайно затруднительно.

Жесткое столкновение культур – Тель Авив и Хеврон. Иллюстрация: Tjerk Zweers

Очевидно, что идиллия под названием “Два государства, одна родина” весьма слабо коррелирует с действительностью, даже если предположить, что все пункты данной инициативы будут неукоснительно реализованы. Однако причины, побудившие приверженцев этой идиллии удариться в утопические грезы, вполне обоснованные. Ведь любое соглашение, предполагающее создание двух обособленных друг от друга государств, повлечет за собой насильственное переселение сотен тысяч израильских граждан, ныне проживающих за зеленой чертой. Достаточно вспомнить события, сопровождавшие эвакуацию 8 тысяч поселенцев из Гуш Катифа, чтобы представить себе, чем чревато для Израиля подобное переселение. И неудивительно, что все нацеленные на размежевание мирные инициативы изо всех сил стараются обойти или затушевать эту проблему.

Яркий тому пример – Женевская инициатива. Этот неофициальный проект урегулирования арабо-израильского конфликта является, пожалуй, единственным, который подробно оговаривает условия будущего мирного соглашения. Когда речь заходит о количестве людей, которых нужно будет эвакуировать, данная инициатива торжественно провозглашает, что в рамках обмена территориями 75% поселенцев останутся в своих нынешних местах проживания, так как они будут присоединены к Израилю. Абсолютное число вынужденных переселенцев сторонники Женевской инициативы по возможности стараются не упоминать, что и понятно – ведь это представило бы ее в куда менее привлекательном свете, так как речь шла бы о почти двухстах тысячах человек.

Но в поселениях за зеленой чертой сегодня проживают примерно 400 тысяч человек, – возразит сведущий читатель, и будет прав. Загвоздка в том, что Женевская инициатива, в отличие от Центрального статистического бюро Израиля, считает «поселенцами» также и еврейских жителей иерусалимских кварталов, находящихся за зеленой чертой, которых насчитывается около 375 тысяч. А согласно Саудовской инициативе, вообще не оговаривающей какого-либо обмена территориями, в число «поселенцев» включены и 20 тысяч еврейских жителей Голанских высот, захваченных у Сирии и аннексированных Израилем в 1967-м году. На этих высотах, помимо евреев, проживают, в основном, друзы, но и их, в соответствии с великодушным жестом саудовских шейхов, по-видимому, предполагается включить в состав будущего палестинского государства, так как сирийского государства уже не существует.

Продолжение