Правда о Шейх-Джарах

После того, как Израиль захватил в Шестидневной войне Восточный Иерусалим, был принят еще один закон, позволявший евреям вновь вступить во владение оставленной собственностью. Это можно было бы даже счесть справедливым, если бы в отношении арабов соблюдался тот же принцип... Продолжаем обсуждать предпосылки нового витка конфликта, переросшего в войну.

Я хорошо помню словосочетание «спор двух хозяйствующих субъектов». Им нарождавшаяся путинская диктатура пыталась замаскировать целенаправленное убийство независимых российских СМИ. Правды в этом, естественно, не было ни на грош. Разве что на полгроша. Примерно столько же правды в утверждениях, что конфликт в восточноиерусалимском квартале Шейх-Джарах вызван нежеланием арабских жильцов платить арендную плату законным владельцам недвижимости.

На самом деле, история конфликта берет начало в 1948 году, когда во время Войны за независимость территорию будущего Израиля покинуло порядка 700 тысяч арабских беженцев, более 80% всего арабского населения. Думаю, уважающий себя читатель сам знает, что «арабы ушли сами по просьбе арабских лидеров» – это уже абсолютная, стопроцентная ложь. Да, единичные подобные призывы были, локальные, в масштабах двух-трех деревень, но куда больше было обратных призывов: оставаться на месте, несмотря на войну. Большинство арабских беженцев было либо изгнано, как десятки тысяч арабов Лода и Рамле, либо ушло под давлением (запугивание, показательные обстрелы), либо бежало из понятного страха перед войной. Стремление убраться оттуда, где стреляют, не нуждается ни в объяснении, ни, тем более, в оправдании.

В 1950 году Израиль принял Закон об имуществе отсутствующих, согласно которому государство получало контроль над всем имуществом, движимым и недвижимым, оставленным беженцами. Формулировка закона была такой, что возникла отдельная категория «присутствующих отсутствующих» («нифкадим нохехим»). Этим абсурдным термином обозначались арабы, бежавшие от войны, но в итоге, после проведения линий прекращения огня, все равно оставшиеся в границах Израиля. Они, как и беженцы, оказавшиеся за пределами Израиля, потеряли все свое имущество – несмотря на то, что стали израильскими гражданами.

До войны Шейх-Джарах был смешанным еврейско-арабским кварталом, однако во время войны (тогда же, когда происходил исход арабских беженцев) евреев переселили в более безопасное место. По результатам войны Восточный Иерусалим достался Иордании, Западный – Израилю. В 1956 году UNRWA (агентство ООН по оказанию помощи палестинским беженцам) и иорданское правительство заключили с несколькими семьями соглашение, согласно которому Иордания предоставит землю в Шейх-Джарах, ранее находившуюся в еврейской собственности, а UNRWA построит на этой земле дома, в которые и вселятся семьи. В обмен на это новые жильцы отказались от статуса беженцев.

После того, как Израиль захватил в Шестидневной войне Восточный Иерусалим, был принят еще один закон, позволявший евреям вновь вступить во владение оставленной собственностью. Это можно было бы даже счесть справедливым, если бы в отношении арабов соблюдался тот же принцип. Тогда арабы, поселившиеся на еврейской земле  в Шейх-Джарах, вернулись бы в оставленные ими дома в Израиле, евреи вступили бы во владение своей землей в Восточном Иерусалиме, и все остались бы довольны. Но, учитывая гигантские масштабы послевоенного отъема арабского имущества, Израиль не мог и никогда не сможет на такое пойти. Апелляция к праву собственности в данном случае аморальна и вводит в заблуждение, поскольку в Израиле это право действует для евреев, но не для арабов.

Однако израильский суд проявил «гуманизм», позволив арабам остаться в домах и выплачивать еврейским собственникам арендную плату. В обмен жильцы должны были отказаться от претензий на владение недвижимостью. Несколько семей подписали такое соглашение, но потом заявили, что их заставили это сделать обманом и отказались платить. Это – те самые полгроша правды. Если совесть позволяет, можно назвать этих людей злостными неплательщиками. А можно сказать, что у них есть основания считать себя владельцами этой собственности и никому за нее не платить. Можно вспомнить, что отказ от претензий на нее лишит их детей наследства. Можно счесть такую позицию, занятую, несмотря на угрозу выселения, смелым гражданским поступком.

А что же государство, которое возвращает оставленное в 1948 году имущество только евреям? Чиновники и политики разводят руками и говорят, что ничем не могут помочь – закон суров, но это закон. Оставим в стороне моральные и правовые аспекты этого закона – с ними, думаю, уже все ясно. Лучше вспомним эвакуацию незаконного поселенческого форпоста Амона, построенного на частной палестинской земле. Вспомним, как вся страна носилась с его жителями, как с писаной торбой. Как им выплатили компенсации за счет налогоплательщика. Как им искали новое жилье – конечно, тоже на оккупированных территориях, это же вопрос принципа. Как премьер-министр говорил, что разделяет их боль. Как полиция, войдя в Амону практически безоружной, попала под град камней и стальных прутьев, в результате чего были ранены 60 полицейских и 18 «амоновцев». Да-да: 60 полицейских и всего 18 нападавших на них.

Если бы государство проявило по отношению к жителям Шейх-Джарах хоть каплю столь же креативного сочувствия, проблема давно была бы решена. Но в Израиле действует принцип «своим (поселенцам) – все, врагам (арабам) – закон». Жестокий, неправедный, расистский закон.