Современное детство - в розовом

Прошлым летом я зашла в магазин одежды, чтобы купить детям шапочки на летние каникулы. На прилавках я обнаружила указанные предметы 50 оттенков розового и рядом – 50 оттенков синего. Зеленого, желтого, красного, фиолетового, белого – этих цветов там не было. «У вас есть шапочки других расцветок?» – спросила я продавщицу. Та в ответ состроила гримасу: «Есть только мальчики и девочки – какие еще цвета тебе нужны?», – удивилась она.

Эти розово-голубые переживания знакомы всякому, у кого есть отпрыски того или другого пола. Девочки проходят  промывку мозгов, цель которой – сделать цвет «розовый – фуксия» частью их организмов (и кошельков их родителей). Мальчики тоже живут в режиме «розово-голубой диктатуры».

Я не помню, чтобы мое детство было таким уж розовым. Не поймите меня неправильно – я любила розовое. Я помню розовый балетный костюм, который был у меня, помню потому, что он отличался от других таких костюмов, черных. Я помню, как купила розовую сумочку. Но честное слово, у меня была одежда и вещи самых разных цветов.

Посмотрите, например, на «выпускные» детсадовские фотоснимки конца 70-х: девочки в синих рубашках, мальчики – в красных. Две в желтых. Двое в зеленых. В сером. В белом. Короче – радуга. Зайдите в детский сад сегодня – и в секунду сумеете определить пол детей. Ни одной девочки не в розовом. Если не рубашка, то брючки, курточка или бантик – и уж, конечно, ботиночки. Девочки не виноваты – это неизбежно. Пойдите найдите девичьи ботиночки не розового цвета. Мальчик – получи синие ботиночки. Ну, разнообразия ради – коричневые или серые. Розовое можно дополнить сиреневым. И все.

Что случилось с нами за последние 20 лет? Куда подевались все цвета?

Дайте младенцу истребитель

«Цвета обладают культурным смыслом, – объясняет д-р Шири Резник, специалистка в области социальной психологии и коммуникации, исследующая также гендерные роли в СМИ. – В западном мире розовый цвет отождествляется с чем-то мягким, пастельным, сладким. Эти качества в общественном смысле принадлежат девочкам, они культурно связаны с женственностью. В результате этот цвет господствует уже в родильных отделениях, может быть, с добавлением желтого. На пеленках и распашонках для мальчиков изображается нечто более «мужское» – машинки или даже самолеты-истребители».

Но так было не всегда. Даже наоборот. Еще не так давно розовый считался цветом мальчиков, а голубой – девочек. В Японии белый цвет – цвет траура. В Израиле белый – цвет чистоты, цвет праздника и субботы. В западном мире розовый – «девчоночий» цвет, а синий – «мальчишечий», вся же прочая гамма цветов вылиняла при стирке…

 – Д-р Резник, почему обществу нужно такое разделение? Почему так необходимо знать: это мальчик, это девочка, это для него, то для нее?

«В общественном плане – мы не любим путаницы. Младенцы в самом начале не несут в себе никакого личностного «багажа», но люди любят дихотомию. Социальная психология говорит о стремлении определять себя через группы: «вот это группа, состоящая из меня, а вон там группа, которая не я». Я определяю себя через другого, и это наделяет меня идентичностью».

Человеческий мозг должен эффективно обрабатывать большие объемы информации. Легче всего делать это при помощи разделения объектов на определенные группы. И именно это ведет к возникновению и сохранению стереотипов.

Черные – белые. Женщины – мужчины. Евреи – арабы. Подобное деление делает мир более ясным и упорядоченным, а мы все любим ясное и упорядоченное – это успокаивает. Только – это все обман. Мы ничего не можем знать заранее о члене группы лишь на основании цвета его кожи, его религии или формы его половых органов. Наша культура устанавливает, чего ждать от каждой группы. Чего ждать от мальчиков? Чего ждать от девочек? А нарушителей общество наказывает.

Мама сказала, что я не обязана любить куклы

 Веред, воспитательница в муниципальном детском садике, просившая не называть в интервью ее полного имени («потому что родителям и так не по душе линия, которой я придерживаюсь»), рассказывает. «Я работаю воспитательницей уже больше 20 лет. И в последние годы я наблюдаю ужесточение во всем, что относится к гендерному разделению. Когда-то позволено было больше, когда-то было ясно, что дети в детском саду могут играть в воображаемые миры. Сегодня я вижу, что родители очень «зажаты». Я в своем детском саду настаиваю, что мальчики и девочки могут играть в то, что им придет в голову, но родители этому противятся. В начале года отец зашел забрать сына из сада и увидел, что тот играет в нашем «дворце принцесс». Он отчитал сына в жестком и унизительном тоне, а потом отвел меня в сторонку и сделал мне выговор за то, что я позволяю это».

Реут Гельблум тоже стала свидетельницей гендерных барьеров в детском саду: «Когда моя старшая дочь пошла в сад, воспитательница заметила, что девочка мало играет в «кукольном уголке». Когда воспитательница направила ее туда, моя дочь сказала: «Мама говорит, что я не обязана любить кукол». Воспитательница предупредила меня, что это помешает моей дочери интегрироваться в общество».

– Д-р Резник, общество развивается, у женщин нынче больше возможностей, больше общественной силы – как все это уживается с этой «розовизной»?

«Это то, что называют «противоток» («Backlash») – попятное движение, возникающее по ходу общественной революции. Чем больше достижений есть на счету у феминизма, тем сильнее ощущается в обществе потребность в возвращении к традиции. Возникает паника среди тех, кто теряют свои привилегии – в данном случае, среди «сильных» мужчин».

Вы, конечно, не раз слышали такие фразы: «Когда-то мужчина был мужчиной, а женщина – женщиной. А сегодня с этим так много проблем»; «Сегодня уже и комплимента нельзя сделать»; «Вы [женщины] сами себе вредите, потому что вам приходится и быть матерями, и тяжело трудиться на работе». «Противоток» стремится обратить революцию вспять, восстановить «старый порядок». Это происходит, потому что реальность и законы меняются, но человеческие мнения и предрассудки изменить труднее.

«Противоток» не способен предотвратить революцию, отменить принятые законы, остановить прогресс. Он, однако, усиливает гендерные подходы, которые легче придерживаться. Например, делить вещи на «это для мальчиков» и «это для девочек». Проблема в том, что жесткие определения в юном возрасте предопределяют не только краски, но и содержание.

Что это значит: «Монополия» для девочек?

 Группа в фейсбуке «Все цвета для всех полов» насчитывает около 500 членов и определяет себя следующим образом: «Группа для родителей (но и не только), возмущенных гендерным разделением детей с момента их рождения и стремящихся одевать своих сыновей и дочерей в красное, зеленое, желтое и оранжевое, а не  довольствоваться всеми оттенками розового на одной стене магазина детской одежды и всеми оттенками голубого – на другой… Мы считаем, что ущербной является традиция, согласно которой маленькой девочке желают стать лишь моделью, а мальчику – лишь солдатом. И мы хотим говорить обо всем этом».

Группу основал в 2013 г. Юваль Топаз-Эрез, воспитывающий дома мальчика Лири 4 лет и девочку Арию 2 лет.

– Юваль, что побудило тебя основать эту группу?

«С тех пор, как родился Лири, проблема гендерного разделения детей и младенцев очень меня интересует. Я носился с этой идеей задолго до  того, как группа возникла. «Триггером» послужила прочитанная мною статья об игре «Монополия» для девочек.

Мне захотелось организовать группу, предоставляющую родителям арену для обсуждения гендерной проблематики. Чтобы это стало местом, где можно было бы вырабатывать альтернативы, например, детскую одежду и детские игры без гендерных признаков».

Всю глубину разделения на «мальчиков и девочек» можно испытать в израильских магазинах детской игрушки: прилавки розовые, прилавки синие. Первый вопрос, который вам там зададут: «для мальчика или для девочки?». В зависимости от ответа вас направят в соответствующий отдел. Для мальчиков – пространство строительных конструкций, машинок, инженерии и научных исследований; для девочек – пространство воспитания, ухода за домом, искусства.

Только через мой труп ты купишь ему кухню

В магазине игрушек «Томи и Аника», принадлежащем Хамуталь Баркан, вам при входе не зададут подобных вопросов. Баркан не верит в подобное разделение. «Этот магазин не был основан с целью поощрять гендерное равенство, – объясняет она, – но его «политика» отражает мое мировоззрение и мировоззрение моего партнера Илана Шомота. Мы полагаем, что мальчики и девочки должны иметь доступ к самым разнообразным и высококачественным игрушкам, стимулирующим мысль, пытливость и равенство».

И куклы здесь непохожи на привычные нам. Баркан: «Я продаю кукол с двумя главными особенностями. Первая – они не страдают от недоедания, имеют нормальный вес. И второе – эти куклы твердо стоят на обеих стопах, а не на пуантах. Кроме того, эти куклы разные – всех цветов кожи и волос, и с самыми разными аксессуарами. Кукла в футбольной форме. Кукла, изучающая бабочек. Кукла – рок-звезда».

– Почему это важно? Какая разница, играет ли девочка с куклой-принцессой или с куклой-исследовательницей?

«Занятия с игрушками самым драматическим образом влияют на то, какое будущее будут выбирать для себя дети при взрослении. Ты не можешь быть тем, чего не можешь увидеть или вообразить. Если у тебя нет представления о науке, с чего это ты заинтересуешься ею, когда вырастешь? Возможность что-то узнать, что-то испытать – главная основа успеха в будущем. Цвет, окраска – это внешнее. Если бы были познавательные книжки или технические игрушки розового цвета – все было бы нормально. Но на практике это не так. Цвет и пол явным образом определяют содержание».

-Ты в своем магазине сталкиваешься с гендерной зацикленностью со стороны родителей?

-Постоянно! Как-то зашла в магазин пара родителей с двухлетним ребенком. Мальчик занялся игрушечной кухней и явно получал удовольствие. Мать предложила отцу купить ее. Он посмотрел на нее и ответил ей очень искренне и убежденно: «Через мой труп ты купишь ему эту кухню».

Розовое – не просто цвет

Эйнат Газит, мать, активная участница группы «Все цвета для всех полов» предлагает заглянуть «по ту сторону цвета». «Меня ужасно раздражает, когда люди, занимающиеся воспитанием, рассматривают цвет как таковой, не вдаваясь в более широкие его значения. Буквально вчера воспитательница моей трехлетней дочери неприятно поразила меня, сказав: «Что за проблема с розовым цветом?» Я ответила: «Нет никакой проблемы, но как быть со всеми остальными цветами? Они что, не существуют?» Воспитательница рассмеялась и начала сыпать обычными клише: «Это период, который проходят все девочки, это девичий цвет». На этом я прервала беседу. К сожалению, лишь немногие в нашем поколении видят связь между привязкой девочки к одному-единственному цвету и будущей привязкой ее к совершенно определенным жизненным «женским» сферам».

«Есть в этом и явный коммерческий интерес, – подчеркивает Хамуталь Баркан, владелица магазина игрушек. – Компании по производству одежды и аксессуаров для младенцев кровно заинтересованы в сохранении этого «розового фона». Ведь это увеличивает продажи. Допустим, у меня родилась дочь. Я купила или получила в подарок коляску, кроватку, креслице для машины, всякие дорогостоящие предметы – и все это розового цвета. Допустим, через пару лет у меня родился сын. Если я не смогу передать ему все это «богатство», мне придется покупать все заново. Ведь что будет, если я одену сына во все розовое?»

Те, кто пытаются выбраться из этой колеи, огребают по полной. Вики Дар рассказывает о продавщице, которая сделала ей выговор, когда Вики попросила для своей дочери одежду не розового цвета. «Она сказала: «Как мне узнать, что это девочка, если она одета в коричневое? Она же девочка! Зачем ей синее?» Я получаю указания от гостей и от прохожих на улице, и это меня изрядно раздражает. Я хочу, чтобы моя дочь носила одежду всех цветов, не только розовое с его оттенками. Я хочу, чтобы моя дочь играла с инструментами, грузовиками, «конструкторами», куклами, кухонной утварью, пазлами и со всем, что придет ей в голову».

У Реут Гельблум есть потрясающая история в этой связи. «Пошли с дочерью к врачу. Врач попросила меня снять с девочки всю одежду. Девочка лежала совсем голенькая, и тогда врач спросила меня, это мальчик или девочка… И добавила: «Я просто не вижу тут ни синего, ни розового». Я говорю: «Вы уверены, что изучали медицину?»

При всем при том есть надежда, что будущее поколение окажется мудрее, и что у нас вырастут еще девочки, похожие на дочь Эйнат Газит, которая встала на дыбы, когда продавец в магазине велосипедов предложил ей розовый образец, и еще добавил, что есть велосипеды «мальчикового» цвета. «Нет такого – цвет для девочек и цвет для мальчиков! – крикнула она ему в ярости. – Цвета – они для всех!».

И в заключение: объясните мне, зачем нужны книжные издания разных цветов – для мальчиков и для девочек?

Оригинал публикации на сайте “Ха-Маком”