Людмила Коган: "Душа требовала перемен"

Мы разговариваем по Whatsapp, и я прошу Людмилу Коган пройтись по дому с телефоном и показать как можно больше. Ее квартира похожа на небольшую галерею. Все стены заполнены картинами, рисунками, панно. «Они везде, - смеется она, - сложены под всеми кроватями, а я все время новые рисую». Через экран телефона я вглядываюсь в копию «Девочки с персиками» Серова, в морские пейзажи и натюрморты, в рыб и фантастических животных. Людмила показывает панно – деревья из веточек и кусочков стекла, включает свет и загораются светильники с собственноручно сделанными цветными плафонами.

На первый взгляд кажется, что человек занимается искусством всю жизнь. Но оказывается, все это создано Людмилой в последние пять лет.

– Вы хотите сказать, что раньше никогда не рисовали?

– Никогда. Меня всегда интересовали конструкции, в детстве в карманах таскала винтики-шпунтики. Я всегда восхищалась красотой мира, но даже в голову не приходило, что я смогу эту красоту передавать.

– Кем вы работали?

– До 1991 года, когда я переехала в Израиль из Екатеринбурга, я работала инженером-механиком электронной промышленности, здесь стала просто рабочей. Делала электронные платы на заводе, училась программированию, работала в разных местах – например в биолаборатории высаживала растения. Я, между прочим, вырастила полмиллиона маленьких оливковых деревьев, которые потом были посажены в землю. Потом устроилась на предприятие рядом с домом и через несколько лет меня уволили, не сложились отношения с новым руководством.

Расстроилась, конечно. Всю жизнь работала, а тут сижу дома. И хотя муж успокаивал, что ничего страшного – психологически было сложно. Чтобы прийти в себя, я часто ходила возле моря. В какой-то момент начала собирать камешки какие-то интересные, стеклышки, веточки. А потом купила акриловые краски и начала на этих камешках рисовать.  Получались рыбки, божие коровки, домики с окошками. Рисовать-то я не умела, просто вглядывалась в камень – что на нем. Иногда рыба уже есть, море нарисовало, надо только глазки добавить и все. Стала использовать ракушки, веточки, на море чего только не найдешь.

Людмила Коган. Фото из семейного архива художницы

– Когда дело дошло до холста с красками?

– Нашла у нас клуб для пенсионеров. Мне было еще 59 лет, но я решила, что раз не работаю, можно и пойти. Там впервые взяла карандаш в руки. Первые рисунки-каракули были малюсенькие, я боялась больших листов. Но поскольку я всю жизнь отличница, то стала учиться, и получалось все лучше. Вскоре я поняла, что в кружок больше ходить не хочу, потому что туда люди собираются больше общаться, а я хотела рисовать. Начала учиться сама – по интернету, брала курсы, смотрела, как другие рисуют. Начала с копирования, как положено – нарисовала копии «Аленушки» Васнецова, «Незнакомку» Крамского, «Ночь» Ван Гога.

Потом почувствовала, что хочу рисовать свое. Перешла на масло, придумала свои технологии на основе того, что подсмотрела и переняла в интернете. Стала брать уроки живописи у художника.  У меня ведь не было никаких основ – не понимала ни перспективу, ни свет.  Были ощущения, желание передать красоту мира, но не хватало базы, которую изучают все художники. И сейчас я ее добираю. Еще нет знаний по телу, по лицу человека. Но есть у меня картины, я их называю душевные, потому что это про мою душу – они  нарисованы интуитивно.

– Я вижу, у вас рабочее место, много красок. Каждый день рисуете?

– Да, встаю рано, иду на море, читаю новости и сажусь рисовать. Почти каждый день. Мне это нравится. Даже по телефону разговариваю редко, мне это не так интересно. Во время локдауна, чтобы поднять настроение, рисовала даже на стенах нашего дома.

– А что дальше? Вы выставляетесь, продаете свои работы?

– Да, участвовала в нескольких выставках, у нас в городе, и в Екатеринбурге, и в Нижнем Тагиле, откуда мои родители. Несколько раз в год везу свои работы в галерею в Зихрон Яков, временами их покупают. Показываю некоторые картины в Инстаграмме . Но если честно, продавать не умею.

–  Вам бывает обидно, что все это пришло к вам поздно?

– Бывает.  И обидно, что душа раскрылась поздно. Мне кажется, душа требовала таких перемен после сорока лет, когда я ушла с первого завода. Но тогда мне казалось, что нужна другая работа и я пошла учиться программированию. Нет, это было интересно, я всегда любила конструирование, технику. Вообще вся жизнь интересна. Но вот о чем действительно жалею – что пропустила много возможностей побывать в музеях. Сейчас во мне эта тяга очень большая, не хватает насмотренности, потому что я живу далеко от музеев и нет возможности поехать  просто так в Тель-Авив или в Иерусалим. Но вот были мы в Питере в свое время и даже не сходили ни в один музей. У нас тогда были другая программа. А в последние годы мы с мужем специально могли поехать куда-то, чтобы увидеть картины.

– Во время короны многие музеи открыли бесплатно онлайн-экскурсии, вы этим воспользовались?

– Да, конечно. Но, конечно, хочется посмотреть близко, чуть ли не пощупать. Когда мы ездили к дочери, которая живет в Нью-Йорке, я наконец увидела «Автопортрет» Ван Гога и  просто там умерла – на него можно смотреть с одной стороны, с другой, он все время разный.  Живое искусство, это удивительно.

– И ваша история – удивительна, просто чудо. И она очень вдохновляющая. Получается, не бывает поздно ни для чего. 

– Да, если в человеке есть интерес, не бывает поздно. Не надо копить в себе, лучше поделиться с миром.