Русский "авось" как израильское бедствие

В хирургии правила буквально пишутся кровью и жизнями. В операционных ходят в масках, так как во время разговора летит совсем не стерильная слюна и может легко сделать очень нестерильным весь инструмент. В государственном строительстве тоже пришли к тому, что нужны четкие правила, а не добрая воля и большой опыт чиновника. Для обеспечения безопасности нужны не огромные "римские легионы" на улицах, а отработанные процедуры, четкое законодательство и судопроизводство. Надо приложить всю свою еврейскую любовь к книгам и знаниям, пересмотреть мировой опыт, накопленный за эти тысячи лет, пока у нас не было своего государства, и семимильными шагами его внедрять, а не надеяться, что и так сойдёт.

Знакомство нового гражданина со своей исторической родиной начинается в аэропорту. В предверии своего очень важного решения в жизни я прошерстил весь интернет, пообщался с кем можно, подтвердил и уточнил все что только можно,  естественно, такое важное дело, как созвониться с центром абсорбции и уточнить бронь номера на первые десять дней в стране, было одно из важнейших пунктов. Весь в трепетном ожидании, как же интересно посмотреть на страну евреев изнутри, не на маленький узкий круг друзей и родственников, а на целую страну, созданную невероятными усилиями и удачным стечением обстоятельств. Мне, как человеку профессионально занимающемуся организационной культурой и исследованием масс, было крайне интересно. Для меня все это создание Израиля как отдельного государства, с возрождением языка, традиций, построением с нуля государственности, которой у евреев никогда не было – было что-то вроде сверх проекта. Как доказательство того, что человечество  научилось строить не только сверхсооружения, но и общество, целые государства с нуля, прям в пустыне.

Вот мы уже в зале ожидания, народу много, все куда-то ходят, бегают, суетятся, дети орут, все шумят. Такое впечатление, что случилось какое-то чп, очередь не двигается, народ ещё прибывает, все бегают ещё сильнее, но почему-то никто не выходит. Принесли бутерброды, подсказали где есть телефон, можно позвонить в Россию и Израиль, что делать, сидим ждём, всякое могло случиться. Проходит какое-то время, очередь начала двигаться, люди стали заходить в кабинеты, выходить, доносить какие-то бумажки. Дошла очередь до меня, оказалось, что в моем файле не указано, куда я лечу, ни адрес, ни номер телефона встречающего.

Пытаюсь найти письмо, я точно все это сообщал и согласовал несколько раз, но скорость бесплатного интернета такая, что это может потребовать сутки – двое, пока прогрузится почта. Меня отправляют в комнату начальнику, а там как в штабе черезвычайных действий: на стенах плакаты с адресами всех центров абсорбции, гостиницами, какие-то телефоны имена, адреса. В режиме привычного героического подвига достаточно легко был пройден путь от звонка на основной телефон центра абсорбции – естественно, там, никто не отвечал, так как время уже шло к шаббату… Потом был найдет телефон охранника, у него узнали есть ли какие-то распоряжения у него по прибывающим сегодня, а нет, он не в курсе, звонок кому-то на мобильный, потом опять охраннику и я радостно возвращаюсь с запиской , на которой адрес, куда меня нужно доставить, с подтверждением “аколь беседер” (все в порядке). Ждём ещё пару часов, похоже, именно в таком режиме пришлось добывать гарантийное письмо на оплату такси, чтобы нас погрузить и отправить. Может, заранее  было не известно, что мы летим и что потребуется письмо в службу такси, но да ладно. Спустя шесть часов непрерывного героического подвига сотрудников министерства абсорбции и МВД мы были доставлены по требуемому адресу.

Первые дни на родине, все закрыто, так как шаббат, и ничего не остаётся как насладиться знаменитой архитектурой – чистым абстрактным функционализмом, домами в стиле Баухауз. Советский Союз был массово застроен очень функциональными “хрущевками”, скромненькое, тесное, дёшево построенное, но своё отдельное жильё. В Израиле очень похожая концепция: зачем делать водоснабжение и канализации внутри дома – это дороже, а так как заморозков не бывает, то брошенные поверх фасадов шланги и подтекающие стоки канализаций, функционально работают ничуть не хуже, чем аккуратно убранные в специальные короба внутри . Когда спросил коренных жителей – а почему так, то услышал знакомое уже на иврите слова “Зэ бэседер”, которые можно перевести как “и так сойдёт”. Во время дальнейших походов по банкам, государственным организациям, поликлиникам слово беседер звучало регулярно, но как-то больше в ситуациях, которые на иврите называются таким привычным словом – балаган.

Единственная процедура, которая неукоснительно соблюдается – это взять номерок в автомате и сесть ждать очереди. Дальше никаких строгих правил нет, можно поговорить, посмотреть как некоторые скандалят и что-то доказывают, выторговывают как на базаре, шумят, громко разговаривают – в общем балаган. Научится шуметь и скандалить у меня не получилось, но я быстро усвоил, что если какой-то чиновник с пеной у рта тебе доказывает, что это нельзя и не положено, то можно придти на следующий день как ни в чем не бывало, попасть к другому чиновнику и он без звука сделает то, что тебе нужно. Какое же было мое удивление, когда я в первый раз с таким столкнувшись и перепробовав все свои навыки аргументации , получил в итоге совместную истерику чиновника и ее начальницы, а на следующий день, ровно в этом же ведомстве, другой чиновник сделал все без единого вопроса.

Потом было знакомство с израильской школой, где 35-40 человек в классе, все на иврите, и всем все “пофиг” , нет – беседер. Ребёнок, кроме одного-двух уроков иврита и немного английского – остальное время просто сидит с непонимающим взглядом. Походы к классному руководителю и директору ничего не дали, они с таким недоумением разводят руки и говорят – ну как же мы можем его учить, он же не знает иврита. Я спросил, впервые ли в истории страны ребёнок приехал без знания иврита ? Ответа так и не последовало. Но как-то я попросил ребёнка чём-то помочь мне и получил ответ, что он не будет. Я переспросил – почему ? Ответ был – я еврей, я ленивый. И тут мне открылось понимание новой еврейско-израильской культуры. Если на складе труба валяется поперёк, то всем просто лень ее убрать, авось кто-то другой уберёт. Когда ты просишь чиновника что-то сделать, чуть сложнее чем просто нажатие кнопки, то он лучше поорет, авось ты уйдёшь, а потом, может,  другой кто сделает.  Если повода орать нет, то можно ласково сказать “леат-леат савланут” (потихоньку помаленьку, терпение), авось человека это успокоит и он отстанет.

Год назад, на фоне производственной травмы у меня резко обострилась межпозвоночная грыжа. Лечение было подобрано быстро – наркотические обезболивающие и “леат-леат психотерапия”. Если в России есть понимание,  что в таких случаях нужно делать: искать связи, предлагать взятки, выбивать квоты, то в Израиле все в новинку. Связи, наверное, помогут, но их нет, как и денег. Взятки вроде как не приняты, зато есть техника занудствовать. После года занудства и трёх переносов финальной даты операции я таки оказался на операционном столе… и вспомнил аэропорт, свой первый день на родине. Пока я лежал на операционном столе в ожидании наркоза и начала операции, хирург судорожно искал переносной рентген. Икали его почти два часа, искали техников, пропадающих санитаров, медсестры успели сходить поесть, обсудить все последние новости, аколь беседер, только что покурить и кофе попить приходилось выходить из операционной, хотя тёплые флисовые кофты поверх халатов им ничего не мешало носить в операционной. Операция закончилась, вроде все успешно, я в палате, руки ноги двигаются. Ну и ладно, что балаган, вроде как израильская медицина славится на весь мир.

На следующий день меня навестил лечащий врач, посмотрел, поговорили, я спросил каким швом зашили – говорит внутри швом, скобку поставил и заклеил – аколь беседер. Измерив температуру и давление, на следующий день меня, ещё не очень то уверено стоящего на ногах после спинальной операции, выписали домой. Дома поднялась температура, попросил маму сходить к семейному врачу за антибиотиками – ответ был…. да вы, наверное, догадались – зе беседер. Если, мол, три дня температура будет более 38,5 то тогда да, приходите, а так… наверное нужно перевести на русский как “авось само пройдёт”. Прошло десять дней, рана течёт, из Москвы передали антибиотики, посоветовались со всеми с кем только можно, от постоянных перевязок уже на месте приклеивание пластырей волдыри, но рана течёт. Приехали к семейному врачу, он отправил в больницу в приемный покой. Взяли анализы , осмотрели, написали диагноз, что рана разошлась и… сказали беседер и отправили домой. На пятнадцатый день рана закрылась, но стала набухать внутри, размером почти с девичью грудь нулевого размера, но на спине. Сделали СТ, посмотрели, подумали, вскрыли под местной анастезией и положили в больницу. Двадцать дней рана течёт и все беседер… А вывод? Нет никакой “израильской медицины”, так как нет организационной культуры. Есть медицина доктора Пекарского, который по первой же просьбе приехал ночью, после работы, бесплатно устранять чужой косяк. И есть медицина доктора П. , который 21 день надеялся на авось.

Как и у многих евреев из бывшего Советского Союза, у меня в роду есть и врачи, и музыканты, и ученые. Много различных знакомых евреев во многих областях жизни, все разные, есть добрые, есть жадные, есть умные и не очень, но все, абсолютно все какие-то увлечённые. Это может быть такой сквозной чертой характера, что еврей может заниматься много чем, но часто с полной отдачей, со страстью с желанием, и уж никак не в стиле “и так пойдёт”. Лучше вообще делать это не будет, чем с надеждой на русский “авось” – пронесёт. Почему же в Израиле этот случайно завезённый вирус русского “авось”, как те несколько кроликов, завезённых англичанами-колонизаторами в Австралию, размножились до невообразимого количества и стали просто национальным бедствием. Русский “авось”, попав на ближневосточную землю Израиля, становится настоящим национальным бедствием.

В хирургии правила буквально пишутся кровью и жизнями. Опытным путём было установлено , что такие раны зашиваются четырьмя слоями. Клеить можно только неглубокие раны, но никак не полноценные полостные операции с рассечением мышц. В операционных ходят в масках, так как во время разговора летит совсем не стерильная слюна и может легко сделать очень нестерильным весь инструмент. В государственном строительстве тоже пришли к тому, что нужны четкие правила, а не добрая воля и большой опыт чиновника. Для обеспечения безопасности нужны не огромные “римские легионы” на улицах, а отработанные процедуры, четкое законодательство и судопроизводство. Это ещё две тысячи лет назад прошли, что раздутой армией внутреннего согласия в народе не достичь, и “авось” не рассосётся, нужно строить современное правовое государство. И так во всем – если мы хотим построить настоящее сильное государство, то надо приложить всю свою еврейскую любовь к книгам и знаниям, пересмотреть мировой опыт, накопленный за эти тысячи лет, пока у нас не было своего государства, и семимильными шагами его внедрять, а не надеяться, что и так сойдёт, авось само как-то рассосётся.