«Джентльменский набор» насилия – часть 1

Лишение избирательного права под предлогом обеспечения равноправия

В многочисленных дискуссиях о «правильном» и «неправильном» феминизме часто встречаются ссылки на движение суфражисток как на пример справедливой борьбы за равноправие между полами. Сегодня вряд ли кто-либо, за исключением разве что явных маргиналов, станет ратовать за лишение женщин избирательного права. Однако сто лет тому назад, когда борьба за наделение женщин этим базисным правом пребывала в самом разгаре, отношение к тем, кто вел эту борьбу, со стороны подавляющего большинства общества было резко осуждающим. При этом, не следует забывать, что речь шла об относительно просвещенных странах с развитыми демократическими традициями, таких, например, как Британия – место действия недавно вышедшего на экраны фильма о суфражистках. И аргументация противников суфражисток, вопреки распространенному заблуждению, строилась, как правило, совсем не на том, что женщины неполноценны в интеллектуальном плане и не способны принимать ответственные политические решения. Даже тогда открыто высказывать подобные вещи было не «комильфо», по крайней мере, в высших слоях общества. А вот для того, чтобы воспроизвести один из главных доводов против предоставления женщинам избирательного права, приводившийся теми, кто на словах позиционировал себя радетелями равноправия, придется основательно напрячь воображение.

Суфражистки вызывали неприятие у подавляющего большинства. Фото: Kheel Center

Как это ни покажется странным, в ту пору  многие верили, что пойти на поводу у суфражисток означает не способствовать установлению равенства между полами, а как раз наоборот – дать женщинам излишнюю власть, поставив их тем самым над мужчинами. Почему? Да потому, что женщины якобы властвуют во внутрисемейных отношениях, будучи «хранительницами домашнего очага», и их воздействие на политику и общество через находящихся рядом с ними мужчин огромно. Как утверждалось, женщины и так уже играют роль «серых кардиналов», а предоставление им возможности участвовать в политической игре наделит их еще и официальной властью в дополнение к закулисной, которой они обладают априори.

С такой аргументацией трудно спорить, если принять за аксиому предпосылку, из которой она исходит – что во внутрисемейной сфере женщины обладают большей властью, нежели мужчины. Если же сознавать, что это не что иное, как миф, не подкрепленный никакими фактами и насаждаемый с целью сохранения мужского господства в политике, то подобные доводы противников суфражисток  моментально рассыпаются в прах. Но сознаем мы это в полной мере лишь сегодня. А в ту пору, когда институт семьи еще не утратил своей непререкаемой значимости, достаточно было декларативно отождествить «хранительницу» с «властительницей», чтобы затем пуститься в разглагольствования о равноправии и необходимости справедливого разделения сфер влияния между мужчинами и женщинами – вам, мол, вершки, а нам корешки.

Карикатура начала 20 века: до общественного мнения доносили идею, что право голоса для женщин приводит к насильственному домашнему порабощению мужчин.

Миф о засилье ложных жалоб

Однако и сейчас, несмотря на достигнутый прогресс в сфере формального равенства, по-прежнему приходится иметь дело со столь же абсурдными и беспочвенными мифами, способствующими закреплению рушащихся бастионов патриархального общества. И, как и в случае с суфражистками, благодаря таким мифам защитники этих бастионов зачастую одерживают верх. А главный сегодняшний патриархальный бастион, держащийся преимущественно на гендерной социализации, это насилие по отношению к женщинам в разнообразных его проявлениях – от сексуальных домогательств до изнасилований и убийств. Нет нужды приводить статистические данные, демонстрирующие масштабы этого явления, тем более, что сам я неоднократно об этом писал (здесь, например, здесь или здесь). Любой, кто пожелает ужаснуться (если, разумеется, способность ужасаться еще не полностью потеряна), а заодно и устроить себе ликбез по данной теме, может ознакомиться с отчетами Центра исследований и информации Кнессета о насилии в отношении женщин, публикуемыми примерно каждые два года и выложенными в интернете в открытом доступе. Конечно же, для противодействия гендерному насилию делается немало. Но, увы, недавно в этой области был сделан гигантский шаг назад, выразившийся в отмене «инструкции 2.5» (так называемая «инструкция 2.5» содержит предписания прокуратуре касательно противоречивых или отозванных жалоб и показаний вообще, и отменен был  только один из пунктов, относящийся к жертвам сексуального и домашнего насилия, однако для удобства здесь и в дальнейшем я пишу «инструкция  2.5», подразумевая именно этот пункт). А произошло это благодаря широко муссировавшемуся на протяжении последних лет мифу о засилье ложных жалоб.

Более всего поражает тот факт, что адепты этого мифа с убежденностью религиозного фанатика выдают два полностью противоречащих друг другу утверждения, в упор этого противоречия не замечая (или не желая замечать). С одной стороны они утверждают, что «женщине достаточно полслова молвить, и мужчина может сесть. Ничего не надо – ни доказательств, ни свидетельств» (дословная цитата из интервью одного адвоката). С другой стороны, тезис о том, что многие жалобы на насилие якобы являются ложными, обосновывается тем, что дела по ним закрываются за недостаточностью улик. Именно такое рассуждение и легло в основу книги журналиста Второго канала Йоава Эвена, также оправданного по делу об изнасиловании, в которой он возмущается, что «клеветницы» не несут должного наказания. Иными словами, его возмущение вызвано засильем дел, закрытых за недостаточностью улик, а вовсе не засильем ложных жалоб.

Засилье дел, закрытых за недостаточностью улик, вовсе не означает засилье ложных жалоб.

Но даже оставим в стороне явное противоречие. Опровергнуть первое утверждение не составляет труда. Так, например, из 3727 дел, открытых полицией в связи с сексуальным насилием над женщинами в январе-октябре 2015-го года, лишь 41% были переданы в прокуратуру, а 31% жалоб вообще не дошли до прокурора, так как полиция «похоронила» их, сочтя недостаточно обоснованными. Из 19100 дел, открытых полицией в связи с домашним насилием за тот же период, лишь в 6378 случаев были произведены аресты, и только треть дел были переданы в прокуратуру. Очевидно, таким образом, что правоохранительные органы отнюдь не столь легковерны, и «молвленного слова» женщины им явно недостаточно, чтобы засадить мужчину в тюрьму. Что же касается второго утверждения, то оно еще более возмутительно, нежели первое. Ведь оправдание за недостаточностью улик вовсе не является доказательством невиновности. Это означает лишь одно – что вину обвиняемого не удалось доказать «вне всякого разумного сомнения». Так на чем же основывается непоколебимая вера столь многих людей в засилье ложных жалоб? Именно на этой непоколебимой вере широких масс и основывается, не будучи подкрепленной больше ничем. Как написал один мой оппонент в ходе дискуссии в фейсбуке: «Да ведь общеизвестно –  если женщина хочет отомстить мужику, то ей нужно просто пожаловаться и ему писец».

Из 3727 дел, открытых полицией в связи с сексуальным насилием над женщинами лишь 41% попадает в прокуратуру. Иллюстрация: James Emery

Это, разумеется, не означает, что ложных жалоб на гендерное насилие не существует – они, разумеется, есть, но их количество мизерное. По данным Ассоциации центров помощи пострадавшим от сексуального насилия, ложные жалобы составляют 1.5%-3% от общего числа жалоб. Более того, из примерно 40 тысяч ежегодно обращающихся  за помощью в эту Ассоциацию лишь 15% подают заявление в полицию. Но если эти данные не вызывают доверие, то обратимся к опыту Британии, где действуют инструкции, весьма похожие на израильскую «инструкцию 2.5». Согласно исследованию, проведенному британским министерством внутренних дел в 2005-м году и охватившему 2643 жалобы, лишь 3% оказались ложными. То есть, ни о каком, «засилье», о котором упорно твердят в Израиле, речи не идет. Следует ли сделать из этого вывод, что израильские женщины более злокозненны, чем британские?

Что такое «инструкция 2.5»?

Что касается «инструкции 2.5», выпущенной в 1993-м году государственным прокурором Дорит Бейниш и доработанной ее преемницей Эдной Арбель, то она опутана столь плотной паутиной абсолютно невежественных представлений, что в рамках одной статьи невозможно будет ее распутать. Поэтому остановлюсь лишь на основном моменте: эта инструкция никоим образом не выдает женщинам индульгенцию на ложные жалобы. Она предписывает не привлекать женщин к уголовной ответственности за клевету только в двух случаях. Во-первых, она гласит, что нужно принимать во внимание специфику психологической травмы, наносимой жертвам сексуального насилия, и не делать вывод о ложности поданной жалобы на том основании, что в показаниях жертвы обнаруживаются противоречия, что она не может вспомнить тех или иных подробностей или не сразу обратилась в полицию. Во-вторых (и это относится, прежде всего, к жертвам домашнего насилия), нельзя обвинять женщину в клевете, если она отказалась от данных ранее показаний и отозвала жалобу. Все. Если имеются улики, доказывающие намеренную клевету (как, например, запись телефонного разговора или какой-либо письменный документ), то «инструкция 2.5» вовсе не освобождает женщину от уголовного преследования.

Продолжение