До и после Осло

Соглашения в Осло возникли не на пустом месте. Они были основаны на принципах Кэмп-Дэвидского соглашения, подписанного Бегином в 1978, и не ставили перед собой цели предоставить палестинцам независимость. Интифада продемонстрировала, что при всех устремлениях правого лагеря невозможно продолжать длившийся 20 лет полный контроль над захваченными территориями и их населением.

В конце 1987 никто не ожидал внезапной вспышки протестов на оккупированных территориях. Израиль был уверен в том, что палестинцы Западного Берега и Газы не представляют для него серьезной угрозы. Они не обладали военным потенциалом, как Египет или Сирия; террор в основном шел из-за границы, и к 1987 почти сошел на нет. ООП агонизировала в международной изоляции, ХАМАС еще не существовал. Палестинцы не оказывали серьезного сопротивления оккупации.

Первая интифада началась спонтанно, без видимых предпосылок. Точнее, предпосылкой к ней стало все отчаяние, накопившееся за 20 лет израильского военного контроля. Поначалу она даже не носила политический характер и, как любое стихийно вспыхнувшее восстание, не формировала политических целей.

Известна точная дата начала интифады: толчком стало дорожное происшествие 9 декабря 1987, в котором израильский водитель грузовика убил четырех жителей Джебалии, самого большого из восьми лагерей беженцев в Газе. Пошли ложные слухи о том, что водитель умышленно создал аварию, чтобы отомстить на своего брата, которого зарезали в Газе двумя днями ранее. Между этими двумя людьми не было никакой связи, но беспорядки на контролируемых Израилем территориях вспыхнули мгновенно. В них приняли участие десятки тысяч людей, в том числе женщины и дети. Для подавления восстания израильские силы безопасности задействовали широкий диапазон средств: дубинки, слезоточивый газ, водометы, резиновые пули и живой огонь. Но беспорядки лишь усиливались. Уже в первые три недели интифады армия удвоила свои силы на Западном Берегу и утроила в Газе; для подавления восстания на территориях понадобилось больше военной силы, чем на их захват в 1967 году.

В первые же дни восстания, чтобы не остаться в стороне и не потерять популярность на палестинской улице, лидеры исламистского движения «Аль-Муджама аль-Исламия» приняли решение о начале борьбы с Израилем и о создании организации ХАМАС. Вскоре к интифаде присоединилась и почти утратившая к тому времени релевантность Организация Освобождения Палестины.

Поначалу Израиль был уверен, что сможет подавить любое палестинское сопротивление, но уже через месяц стало ясно, что это не так. Министр обороны Ицхак Рабин поначалу не придал значения происходящему и даже не прервал свой визит в США, по позднее отдал свой знаменитый приказ «ломать руки и ноги» (от которого позднее отказывался). Интифада не прекращалась, несмотря на использование множества репрессивных мер: массовых депортаций и арестов, в том числе административных (то есть, без предъявления обвинения), применения насилия, введения комендантского часа, экономических санкций, закрытия школ и университетов и уничтожения инфраструктур. Аресты были настолько масштабными, что пришлось в срочном порядке строить для заключенных специальные лагеря. Очень быстро армия поняла, что интифада не может быть подавлена одним насилием.

Израильские политики и интеллектуалы понимали, что необходимо искать выход. Профессор Шломо Авинери писал: «Западный Берег и Газа под израильской властью – угроза, с которой не может справиться вся мощь израильской армии… Армия может победить армию, но армия не может победить народ… Израиль начинает понимать, что не всего можно добиться силой. Железо может сокрушить железо, но не может сокрушить невооруженный кулак.»

Из-за того, что палестинцы массово бойкотировали израильские товары и устраивали забастовки, Израиль нес значительные экономические убытки. Страдал международный имидж: Запад был шокирован снимками израильских солдат, стреляющих по метающим камни демонстрантам или избивающих дубинками схваченных, в том числе женщин и детей. «Палестинский вопрос» вернулся на повестку дня. Лига Арабских Государств на внеочередном саммите подтвердила статус ООП как единственного легитимного представителя палестинцев; Госсекретарь Шульц вылетел в Израиль, на место событий. В результате интифады в июле 1988 король Иордании Хусейн окончательно отказался от всех претензий на Западный Берег в пользу создания Палестинского государства. В ноябре 1988 ООП провозгласила независимость палестинцев и признала Резолюции 181 о разделе Палестины и 242 об отступлении Израиля с территорий захваченных в июне 1967. Это означало фактическое признание Израиля в границах 1967 и делало ООП легитимным игроком на международной арене. Вскоре провозглашение Палестинского Государства признали 104 страны члена ООН, а в декабре 1988 ООП была признана Соединенными Штатами.

Победа Аводы на выборах в 1992 стала однозначным мандатом на политическое урегулирование. Во время предвыборной кампании Рабин обещал, что если он будет избран, то будет стремиться в течение шести месяцев заключить соглашение о палестинском самоуправлении. Он также обещал заморозить строительство поселений. В результате выборов Авода увеличила число мандатов с 39 до 44, а Ликуд упал с 40 до 32. У коалиции было 62 мандата, кроме того, в вопросах мирного урегулирования она могла полагаться на пять мандатов арабов и коммунистов.

К 1992 интифада переросла в настоящее вооруженное противостояние. Усиливались ХАМАС и Исламский Джихад. В начале 1993 Израиль и оккупированные территории вошли в самый тяжелый с начала восстания период. В марте было убито 15 израильтян и 28 палестинцев; еще через месяц ХАМАС осуществил первый теракт смертника. Рабин закрыл территории «до дальнейшего уведомления». Главы служб безопасности настаивали на экстренной необходимости политического урегулирования. Параллельно с бесплодными официальными переговорами в Вашингтоне, начатыми при Ицхаке Шамире (проиграв выборы, Шамир дал откровенное и очень навредившее имиджу Израиля интервью, в котором признался, что переговоры велись лишь для отвода глаз: «Я бы десять лет вел переговоры об автономии, а тем временем в Иудее и Самарии жило бы уже полмиллиона человек»), открылся тайный канал переговоров в Осло. Израильские участники процесса Осло постоянно просили палестинцев остановить интифаду. Тогда же началось обсуждение одностороннего выхода из Газы. Рабин публично обещал отделиться от палестинцев и «убрать Газу из Тель-Авива». «Лучше бы арабам здесь не крутиться» – говорил он.

Соглашения в Осло возникли не на пустом месте. Они были основаны на принципах Кэмп-Дэвидского соглашения, подписанного Бегином в 1978, и не ставили перед собой цели предоставить палестинцам независимость. Но интифада продемонстрировала, что при всех устремлениях правого лагеря невозможно продолжать длившийся уже 20 лет полный контроль над захваченными территориями и их палестинским населением. Несмотря на всю неполноту и ограниченность Норвежских соглашений, в мире они были восприняты как огромный шаг по направлению к будущему урегулированию и привели к потеплению отношений с большинством арабских стран и к историческому подписанию мирного договора с Иорданией. Определенный оптимизм внушили они и палестинцам. Но усиление радикальной оппозиции с обеих сторон – теракты ХАМАС, бойня, устроенная Барухом Гольдштейном в Пещере Праотцев, повлекшая за собой новую эскалацию насилия – подорвало легитимность политических соглашений, и вместе с рядом ошибок, допущенных Шимоном Пересом после убийства Ицхака Рабина религиозным фанатиком, привели к разочарованию обеих сторон и к победе на выборах в 1996 Биньямина Нетаниягу.

Стоит отметить, что хотя Нетаниягу и был явным и открытым противником Осло, но ради победы на выборах он значительно смягчил свою ястребиную риторику. В частности, он обещал мир, безопасность и соблюдение ранее заключенных соглашений. Можно сказать, что многие ждали от него (как позже от Ариэля Шарона), что он продолжит дело своего предшественника, но при этом будет действовать жестко и «не идти на уступки». В действительности Нетаниягу делал все от себя зависящее для того, чтобы сорвать и Норвежские соглашения и все последующие, которые ему пришлось подписывать во время своей первой каденции. Строительство в Восточном Иерусалиме нового поселения Хар-Хома, открытие в одностороннем порядке тоннелей Хасмонеев (Шимон Перес несколько лет готовил это открытие в тесном сотрудничестве с вакф, поскольку понимал, насколько чувствительна эта тема; Нетаниягу признал, что его целью была демонстрация суверенитета), отказ выполнять договоренности по дальнейшим передислокациям – все это привело и к потере доверия палестинской стороны, и к охлаждению отношений с арабскими странами.

Срыв мирного процесса в конечном счете вылился в гораздо более кровавую Вторую интифаду, в дальнейшие имиджевые потери, в охлаждение отношений со странами Запада и с еврейской диаспорой. Сейчас, спустя 25 лет после первого избрания Нетаниягу и после 12 лет, в течение который было заморожено не строительство на территориях, а мирный процесс, можно судить о том, насколько ему удалось добиться мира и безопасности, которые он обещал в 1996 году.