Сравнительное варвароведение

Мусульманские беженцы в Германии. Фото: Metropolico.org

Когда пишешь о событиях, подобных недавним кельнским, невозможно не начать с выражения сочувствия. Не кому-то конкретно, поскольку до жертв событий мои строчки вряд ли дойдут, а в целом. В моем случае это сочувствие совершенно искренне. Моя позиция по правам женщин наверняка покажется радикальной многим мужчинам и даже некоторым женщинам. Я не считаю, что женщина может “спровоцировать” нападение на нее любым внешним видом или поведением. Я склоняюсь к весьма широкому толкованию понятия “сексуальные домогательства”. Я уверен, что проституция является нелегитимным бизнесом, причиняющим огромный ущерб занятым в нем и унижающим их человеческое достоинство, и что криминализировать необходимо именно покупку, а не продажу.

Казалось бы, именно я должен был без экивоков ужаснуться случившемуся и влить свой голос в общий хор – обозвать виновных животными и дикарями, обвинить во всем ислам, злорадствовать по поводу недальновидности европейцев. Возможно, столь однозначной реакции помешали именно мои скромные знания о положении женщин в патриархальном обществе в целом.

Ислам, как и другие религии, претендующие на руководящую роль в социуме, является, по сути, лишь компиляцией моральных правил и законов, скрепленной божественным авторитетом. Это красивая обертка для уже существующих в обществе воззрений и отношений – люди считают мудрым лишь то, что, в общем и целом, соответствует их представлениям о жизни.

Отношение к женщине как к низшему, бесправному существу, по сути, имуществу своей семьи и племени не началось с ислама и не заканчивается на нем. Кое в чем ислам относится к женщине хуже, чем иудаизм, а кое в чем (например, в вопросе развода), пожалуй, лучше.

Более того, это отношение было свойственно и секулярным обществам, причем до самого недавнего времени. Только что вышедший на экраны фильм “Суфражистки” напомнил нам об ужасающем положении, в котором женщины пребывали каких-то сто лет назад в одной из самых прогрессивных на тот момент стран, об отвратительной риторике политиков, взращенных на великой английской культуре (“женщины слишком глупы и истеричны, чтобы участвовать в принятии судьбоносных решений”), об узаконенном неравенстве в заработной плате и условиях труда, о бывших нормой домогательствах на рабочем месте, в том числе в отношении несовершеннолетних. Швейцария, многие жители которой сейчас тоже выступают против “понаехавших варваров” и наверняка ужасаются случившемуся в Кельне, была последней из западных стран, предоставившей женщинам избирательные права – в 1971 году! А последним из кантонов, позволившим женщинам участвовать в местных выборах, стал Аппенцелль-Иннерроден в 1991 году. То есть, в Швейцарии уже было полно “не уважающих женщин дикарей”, а целая провинция страны все еще цивилизованно считала, что женщины недостойны голосовать. Кстати, жители кантона не одумались сами, а были вынуждены подчиниться решению федерального суда.

Некоторые культурные европейские страны дали женщнам право голосовать на выборах менее 50 лет назад. Кадр из фильма “Суфражистки”.

Израиль, в котором в области гендерных преступлений все далеко не благополучно – прекрасный пример неравного отношения к “своим” и “чужим” насильникам. Ужасающие истории о массовых изнасилованиях вызывают культурно-этнические обобщения, только если преступниками оказываются арабы или нелегалы.

Большая Алия тоже вписала немало бесславных страниц в историю израильского сексуального насилия. Так сложилось, что уличной агрессии у нас немного, и это прекрасно. Но еще относительно недавно множество мужчин не считали зазорным использовать для удовлетворения своих половых потребностей крайнюю нужду новоприбывших, свою власть над ними, их вывезенный из еще более патриархального общества страх перед обращением в полицию и общественным порицанием. Этих историй так много, что когда-нибудь о них, надеюсь, напишут огромную книгу.

В Израиле в 2016 году сохраняется и даже ширится гендерная сегрегация. Заглянув на страницу на сайте Междисциплинарного центра в Герцлии, посвященную этому явлению, я был поражен: там перечислены случаи, каждый из которых вызвал бы громкий скандал в любой западной стране, а у нас большинство из них даже не попадает в поле зрения СМИ. Например, на церемонии вручения премии замминистра здравоохранения награжденным женского пола не позволили подняться на сцену, а зал разделили по половому признаку, усадив женщин на балконе. Стоит ли после этого упоминать еще и о крайне унизительной для женщин процедуре религиозного развода?

Однако меньше всего прав возмущаться кельнскими событиями имеют россияне. В смысле отношения к женщине Россия сама является дикой и отсталой страной, причем по мере впадения общества в тоталитарно-религиозное безумие ситуация обостряется. Давайте для начала визуализируем происходившее в Кельне. Итак, более тысячи пьяных и буйствующих молодых парней на площади. Я давно не живу в России, но во времена позднего СССР от такой толпы разбежалось бы все население, и лишь это позволило бы избежать насилия, в том числе сексуального. А попытка женщины пройти “сквозь строй” была бы расценена толпой исключительно как знак согласия – знает ведь, на что идет, шлюха, значит, хочет получить удовольствие.

В смысле отношения к женщине Россия сама является дикой и отсталой страной. Фото с сайта bealpha.com (“Будь Альфа-самцом”, “Все женщины любят богатых”, “Как соблазнить девушку на первом свидании”).

Истории, связанные с сексуальным насилием в России, шокируют каждый раз. Бандиты, считающие себя хозяевами жизни, затаскивают девушек в машины и угоняют в короткое или долгое сексуальное рабство, подчас заканчивающееся увечьем или смертью жертвы. Чиновники, тоже хозяева жизни, отделываются условными сроками за изнасилование – при том, что даже в Саудовской Аравии насильникам дают по несколько лет. Так кто же здесь дикарь? Сайты пестрят предложениями работы с интимом. Узкий круг феминисток подвергается чудовищным оскорблениям и нападкам со стороны как мужчин, так и многих женщин. На дворе XXI век, а в Чечне женщину, “оскорбившую падишаха” (sic!) судят гражданским судом, на котором один из руководителей республики, субъекта Российской федерации, сообщает нам об интереснейшем открытии: “Ума в женщине – половина от мужского”. Сам “падишах” раскрывает тему: “Если на работе женщины будут ходить полуголыми, то у мужчин не получится там работать. Я на них буду смотреть и днем, и ночью, буду думать, как бы их «салам алейкум», и для меня забота, работа будут на десятом плане. Поэтому, если женщина на работе, она должна соответствовать: она должна носить платок, она должна носить одежду закрытую, чтобы не все было видно”. И в самом деле, как только на Западе работать умудряются? То ли дело в Чечне!

При всем ужасе случившегося в Кельне не забудем, что все сотни жалоб, кроме двух, были на кражу и/или сексуальные домогательства. Как уже сказано выше, я за расширительное толкование этого термина и за строгое наказание виновных. Однако само это понятие появилось относительно недавно и пробивает себе путь через ожесточенное сопротивление большинства мужчин. В русскоязычном сегменте интернета любое сообщение о сексуальных домогательствах обрастает многочисленными издевательскими и алармистскими комментариями, причем не только в России, но и у нас, в Израиле. Вспомните статьи в защиту Хаима Рамона, а затем Моше Кацава в русскоязычной прессе. Вспомните шовинистские комментарии к ним. Вас не удивляет, что люди, еще вчера с пеной у рта отстаивавшие свое собственное право облапить, погладить, ущипнуть, свистнуть, сально пошутить и даже изнасиловать, если женщина “сама пришла, а потом посмела не дать”, сегодня возмущаются ровно тем же самым в исполнении кельнских иммигрантов? Конечно, они вовсе не осознали внезапно преступность сексуальных домогательств. Для них это лишь повод проявить и рационализировать свой расизм.

И эти люди говорят что-то про варваров?

Кроме того, отношение к женщинам как к племенному имуществу отнюдь не изжито. Поэтому для многих то, что позволено белым мужчинам в отношении принадлежащим им по праву белых женщин, строжайше запрещено представителям другого племени. И если в Европе с этой дрянью довольно успешно борются, то у нас терроризирующая смешанные пары организация “Лехава” даже не находится под запретом. Да что там! Как я уже писал в одной из своих статей, на недавнем совещании в Кнессете по поводу введения раздельных автобусов для израильтян и палестинцев высокие чиновники в качестве одного из оправданий сегрегации указывали, что “нашим женщинам” негоже ездить рядом с арабами.

Были ли нападавшие на женщин в Кельне просто дикарями, или же их толкнул на это ислам? Разница весьма важна: с религиозными догмами справиться сложнее, чем с дикостью, но зато верующего легче опознать. Таким образом, если проблема в исламе, тотальные решения, вроде запрета на въезд, выигрывают. Насколько мне известно, ислам, безусловно, способствует отношению к женщине как к низшему существу (и в этом, повторюсь, не слишком отличается от других религий и от морали многих секулярных обществ), однако он довольно однозначно запрещает изнасилование как таковое, если только женщина не является “законно добытым в бою трофеем”. Я слышал мнения, что мусульмане насилуют европеек именно на этом основании, но верится слабо: вряд ли подобную трактовку поддержит хоть один религиозный авторитет, кроме, возможно, основателей ИГИЛ. Кроме того, судя по сообщениям немецкой полиции, большинство бесчинствовавших на площади были пьяны. Можно ли считать их после этого правоверными мусульманами? Вот почему я вижу в качестве основной причины не религию как таковую (к которой я, повторюсь, не испытываю никаких положительных чувств), а патриархальную дикость с определенным местным колоритом.

Чтобы точно определить глубину этой дикости, полезно вспомнить о том, как менялось отношение к сексуальному насилию в самой Европе. Практика обвинения жертвы – в провокационном поведении, вызывающей одежде, распущенности, недостаточной осторожности – была широко распространена еще примерно полвека назад. Понятие “сексуального нападения” (не вылившегося в изнасилование) было введено в немецкий уголовный кодекс только в 1997 году! А понятия “сексуальное домогательство” там, представьте, нет до сих пор – подобные действия подводятся под статью “Оскорбление”.

Мусульманские беженцы в Германии. Фото: Metropolico.org

Мне чужд моральный релятивизм, и моя задача – вовсе не уравнять всех со всеми. Я лишь хочу сказать, что запрет на сексуальные домогательства и уважительное отношение к женщине в целом – относительно недавние завоевания цивилизации. Вопя о дикарях и животных, под натиском которых вот-вот погибнет Европа, не грех бы об этом помнить. Не грех бы сначала разобраться с дикостью в своей среде и в себе самом. Понимание этого вовсе не должно вести ко всепрощению. С варварством необходимо бороться, в том числе повальным ликбезом, ужесточением наказаний и высылкой преступников из страны.

Однако даже самые продвинутые из нас ушли от этих варваров недостаточно далеко, чтобы отказывать им в статусе человека и в праве на убежище. И если вы считаете себя праведником, живущим среди неправедного патриархального общества, если не видите ничего общего между собой и теми, кто запихивает девушек в джипы, нанимает секс-секретарш и насилует подчиненных, то не забывайте, что праведники есть и среди беженцев, и они нуждаются в помощи. Имеет ли право общество оказывать им такую помощь ценой увеличения риска для своих граждан? Подобные дилеммы нередки, и каждое общество решает их в меру своего разумения. Однако прогрессивная западная цивилизация, о которой вы так печетесь, давно решила, что жизнь чужака тоже обладает ценностью.