Миссия политики

«Мы исполняем божественное предназначение», — говорили братья Блюз. У них был полный бак бензина, полпачки сигарет и сто шесть миль до Чикаго. Было темно, но они носили солнечные очки. Их предназначение? Выступить с концертом и спасти сиротский приют, в котором их вырастила няня «старой закалки» с ласковым прозвищем Пингвин. Братья решили возродить группу, чтобы заработать денег для приюта. За ними охотятся все кто можно: полиция, музыканты-конкуренты, какие-то неофашисты, дама, которая постоянно пытается убить братьев из тяжёлого оружия. В погоне разбиваются десятки полицейских машин. Против них спецназ и национальная гвардия. Но, всякий раз, после очередной неприятности, отряхнувшись или выбравшись из-под обломков, они совершенно невозмутимо продолжают свою миссию.

Ощущение своей миссии – великая вещь. Это меняет человека. Он старается быть достойным миссии.

Мне нравится поступок Ави Габая, который ушел в отставку, поскольку «не мог проглотить жабу» замены на посту министра обороны генерал-лейтенанта на ефрейтора. И нравился бы, даже если бы я с ним был бы полностью согласен. Это хорошо, когда в политике есть люди, которые готовы платить за свои убеждения.

Мне нравится поведение Беннета, с которым я почти полностью не согласен. Нравится хотя бы потому, что человек демонстрирует наличие миссии, которой он не готов поступиться.

Мне нравится поведение людей, которые считают, что они пришли во власть для чего-то, не только для самой власти.

Без адженды

После Второй ливанской войны, которую Израиль выиграл на поле боя и на международной арене, но проиграл собственным СМИ и общественному мнению, премьер министр Ольмерт утратив популярность, отказался от великих государственных планов, которые он декларировал за пару месяцев до войны, в начале каденции.

Ольмерт стал говорить «мне не нужна адженда, я могу быть хорошим менеджером». И стало понятно, что хорошего менеджера из него не выйдет. Не может быть хорошего менеджера без того, что именуется «кредо», «я верю», «адженда», «сверхзадача».

Я помню, у Ольмерта была совершенно блестящая речь: «Я непопулярный политик». Произнес он её 15 марта 2007 года в зале «Совета Кадимы» в здании Центрального штаба партии. И произнес великолепно.

Очаровательна эта речь ещё и тем, что я, как человек, который работал в то время в аппарате Ольмерта, могу свидетельствовать, что сочинил он её сам, без помощи спичрайтеров. Это был именно он, его мысли, его чувства, речь его жизни. Ольмерт начал: «Я не популярный глава правительства. Данные опросов показывают: я не популярен. СМИ стремятся объявить обществу: я не популярен. Коллеги из оппозиции, во главе с господином Нетаниягу, не упускают возможности подчеркнуть, что я не популярный. Даже внутри нашей партии есть те, кто активно занят обсуждением того, что я не популярный. И я думаю, они правы – да, я не популярный премьер-министр…»

 

После этого Ольмерт доводил трагичность своего голоса и тишину в зале до предела… и начинал взлет, доказывая, что он занимается не своей популярностью, а работой: улучшения показателей в последнем отчете о бедности, экономика, оборона  и пр. Каждый раз, говоря об очередном достижении, о проблеме, которая решается, он завершал абзац словами «Это моё место работы».

Примерно так: «Есть новый начальник генштаба, которому необходимо помочь в укреплении Армии обороны Израиля. Это моё место работы».

«Нужно вернуть израильских солдат, захваченных террористами в заложники». И тот же рефрен.

Ольмерт пояснил, что ему известны пути достижения популярности. Это расширение рамок бюджета, раздача денег местным советам и профсоюзам, ведение войны согласно советам отставных генералов, подвергая опасности жизни солдат… Но он не может халтурить ради популярности, ибо это его место работы.

Блестящая была речь. В зале была такая атмосфера… Мужики плакали. Но…

Когда все уже расходились, мудрая муниципальная махерша с Севера Израиля, перешедшая за Шароном в Кадиму (теперь она снова в Ликуде) сказала мне:

– Он, конечно, лучше Биби. Но…

Она подумала и добавила:
– Если он не понимает, что премьер-министр — это не место работы, а «шлихут» (служение, миссия, послание), то ничего ждать не приходится.

Чего хочет Нетаниягу?

Ольмерт действительно был лучше своего основного оппонента Биби (Биньямина Нетаниягу, который сменил его на посту премьер-министра). Даже говоря, что адженда не нужна, он все-таки в глубине души понимал, что человек, сидящий в кресле премьер-министра, что-нибудь должен совершить. Он провел 4 военных операции за три года, чего «от этого гражданского» никто не ожидал. Он прошел с палестинцами далее прочих, но ничего так и не подписал. Под его руководством израильская экономика демонстрировала весьма недурственные результаты, в то время как во всем остальном западном мире уже вовсю бушевал финансовый кризис. Как минимум быть неплохим менеджером, при отсутствии адженды, он мог. Но это был человек без миссии, который ничего особенно выдающегося не добился. А быть просто лучше Биби — недостаточно.

Нынешний премьер-министр Израиля, сидящий в премьерском кресле уже четвертую каденцию вовсе не считает, что власть ему дана для того, чтобы что-нибудь сделать. Сегодняшние разговоры вокруг внезапного присоединения к правительству НДИ очень напоминают историю четырехлетней давности.

Тогда, в 2012 году, в правительственную коалицию Нетаниягу тоже неожиданно, в результате ночных переговоров, вошла Кадима во главе с Мофазам. Мофаз тоже до этого клял Нетаниягу последними словами, а потом неожиданно вошел в правительство. Посредником при заключении этой сделки, которая погубила политическую карьеру Мофаза и подписала смертный приговор Кадиме, тогда тоже был Зеэв Элькин.

И тогда тоже все гадали: что они там себе задумали? Одни говорили, что Нетаниягу создал с Мофазом самую большую коалицию, чтоб атаковать Иран. Раздавались крики, что срочно надо  менять противогазы и готовить бомбоубежища. Другие утверждали, что надо ожидать большую войну на севере. Третьи полагали, что Нетаниягу сможет вместе с Кадимой провести закон о равном распределении бремени, всеобщем призыве и пр. Кто-то ожидал решительных экономических реформ, кто-то гражданских. Самые смелые подумывали, что Биби, создав правительство национального консенсуса, сможет принять конституцию или пойти на мирные соглашения в духе Саудовской мирной инициативы.

Ха! Люди просто не понимали тогда и не разумеют сейчас тонкости психологии нашего уважаемого премьер-министра. Нетаниягу нужен самый мощный, самый бронированный, самый быстрый, самый вездеходный автомобиль вовсе не для того, чтобы пробиваться к какой-то цели. Самая крутая и сильная тачка нужна ему только для того, чтобы сесть в нее и никуда не ехать.

Но, остановившись и остановив Израиль, Нетаниягу не может требовать, чтобы ради него остановился весь мир. Мировые процессы идут. И, вполне возможно, их результаты будут не совсем приятны для Государства Израиль.

Ирина Жуковская пишет в IsraelInfo: «Пока мы делили портфели: Израиль застигнут неготовым к парижской конференции. Согласно документу, представленному Франсуа Олландом участникам встречи, парижская конференция планируется как орган для разработки принципов мирного урегулирования между Израилем и палестинцами, и именно эти принципы станут основой для решения основных проблем на любых будущих прямых переговорах. Тем временем, правительство и премьер-министр в последние недели занимались исключительно изменчивой геометрией новых политических конфигураций — переговорами с «Сионистским лагерем», затем контактами с НДИ, новым коалиционным соглашением и т. д. Источник в Иерусалиме заявил в интервью агентству NRG, что Израиль «застигнут неготовым к конференции по мирному процессу», и виной тому — внутренняя политика».

Кто задает адженду?

И все-таки в нашем правительстве есть люди, которые ощущают, что у них есть миссия. Прежде всего, это министр финансов Кахлон и министр строительства Галант. Они знают, что за них голосовали ради конкретных изменений. И они попытаются эти изменения провести. Хотя в нашей инерционной системе, где все происходит, но ничего не меняется, где есть слишком много интересантов, которые готовы сделать все от них зависящее, чтобы всё оставалось как есть (и цены на продукты росли, и цены на жильё), провести хоть какие-то реформы очень непросто. Но Галант и Кахлон знают, что их политическое выживание будет зависеть от конкретных результатов. Поэтому они будут стараться.

Но главное, когда речь идет о порядке приоритетов, вовсе не политики. Например, коалиционные переговоры окончательно закрепили пенсионную тему как главную в порядке приоритетов русскоязычной общины. Это удивительно, но на наших глазах в течение года произошло явное и осязаемое социальное чудо.

Напомню вам, что пенсионная тема не воспринималась как главная для «русской улицы» даже во время прошлых выборов. А ведь они были всего около года назад. В предвыборных новостных заголовках и партийной пропаганде был Иран и Газа, были гражданские браки и облегченные гиюры, были важные для «русских» шахматы и не менее важные обсуждения вклада русской культуры в сферу развития бальных танцев в периферийных городах. Было все кроме пенсионной темы.

А сегодня все русскоязычные СМИ и вся израильская пресса, все русскоязычные депутаты и все израильские партии, все, кто берется судить о русскоязычной общине, знают, что тема «пенсионной катастрофы» – на первом месте в порядке приоритетов.

Ведь пенсионный тренд возник не с входом Либермана в коалицию. Демонстрации, обсуждения, флешмобы — проходили весь последний год. И комиссия Тали Плосковой по статусу пожилого человека, и комиссия при министерстве алии и абсорбции возникли 9 месяцев назад. И получил Либерман не многим более того, что обещал Кахлон русскоязычным избирателям на конференции в Кнессете 2-го мая.

Что же произошло? Произошло вторжение гражданского общества в политику. Пенсионная тема стала для нас первой возможностью на явочное вторжение в сложившийся политический баланс. Гражданская инициатива — это осознание гражданами себя в качестве носителей суверенитета. Мы граждане — мы решаем.

Нищета в старости – это перспектива огромного количества израильтян. Но острее всего стоит этот вопрос перед выходцами с территории бывшего СССР, которые прибыли в Израиль в возрасте сорока и не смогли накопить себе на пенсию. Эти люди, проработав всю жизнь, достигнув пенсионного возраста, остаются ни с чем, практически в одночасье, оказываясь за чертой бедности. Они, несмотря на то, что работали в Израиле четверть века, как правило, получают меньше, чем репатрианты, прибывшие в пенсионном возрасте. И падают они в нищету с более высокого уровня жизни, чем большинство тех, кто уже приехали пенсионерами. Как правило, они не получают пенсий из стран исхода. Их проблемы усугубляются дороговизной жилья, продуктов, услуг. Это пенсионная катастрофа. На данный момент не менее ста тысяч репатриантов-пенсионеров бедствуют, а в ближайшие годы их будет в три раза больше.

Я хорошо помню заседание, когда в мае прошлого года, в одной группе, была выдвинута инициатива: поднять тему пенсионной катастрофы и навязать ее общественной дискуссии. Я был среди пессимистов, утверждавших, что это очень трудно. Я и сейчас считаю, что это очень трудно, но факты — упрямая вещь. Тема поднята в список важнейших приоритетов, поскольку это захотели неравнодушные люди. Те, кто готовы были выходить на демонстрации, те, кто готовы были ездить на различные комиссии Кнессета, те, кто готовы были убеждать, влиять на общественное мнение.

Гражданская инициатива — это возможность усиления влияния на новые области, которые упускаются политическим мэйнстримом. Главное, чтобы люди не жили по телевизору, а осознавали свои возможности влиять на ситуацию. Главное, чтобы политика наша, которая давно кажется мыльным сериалом, не поглощала энергетику реального социального роста внутри русскоязычной общины.

В отличие от традиционных СМИ, социальные сети не являются “умиротворяющими”. СМИ больше не могут управлять людьми как система вещания. Публика из объекта воздействия превратилась в участника с правом влияния. Наша задача, чтобы поднимаемые темы не оставались только в социальных сетях, чтобы наши инициативы изменяли реальность к лучшему.

Политические партии не рождают новых идей. Политики их не производят, а публикуют. Актуальную повестку дня могут создавать только инициативные группы гражданского общества. И это касается не только темы пенсий…