Что это было? - Чья победа?

фото – википедия

Ольга Бирман   

И это совершенно не о любви. По крайней мере не о той, что писала Цветаева и пела Валентина Пономарева. Вчерашняя драма в кнессете имела отношение к несколько иным чувствам.

Вчера коалиция в полном составе минус один человек утвердила законопроект о реформе системы власти. Суть законопроекта в следующем:

1. Увеличить электоральный барьер до 3.25%

Это значит, что минимальное количество депутатских мандатов, которое необходимо будет для того, чтобы партия стала «проходной» вырастет с 2-х до 4-х.

2. Сократить количество министров до восемнадцати, замминистров до 4-х и отменить такой пост как министр без портфеля.

Это значит, что количество «пряников» – министерских портфелей, которые партия, формирующая правительство, сможет раздать своим потенциальным партнерам по коалиции уменьшится более, чем на треть.

3. Вотум недоверия правительству можно будет выдвинуть только,  собрав 61 подпись и представив альтернативного премьер министра.

Это значит, что для того, чтобы сместить существующее правительство, необходимо будет запастись другим, альтернативным, правительством.

Давайте начнем с конца – с третьего, единственного, с моей точки зрения однозначно вредного для всех пункта реформы. Да, ситуация, при которой попытки вынести вотум недоверия правительству предпринимаются  чуть ли не раз в неделю – она не совсем нормальна. В такой ситуации этот важнейший парламентский инструмент обесценивается донельзя, и его уже никто не воспринимает всерьез, ни те, кто хотел бы сместить правительство, ни само правительство. Для того, чтобы такой девальвации не было, и в самом деле хорошо бы как-то ограничить возможности оппозиции по любому поводу кричать «волки, волки». Но! Между “ограничить” и “отменить” есть некоторая разница. Ограничения, о которых говорит этот законопроект,  фактически означают отказ от такого института, как вотум недоверия. Отозвать существующее правительство станет практически нереально, и это плохо для всех – как для левых сегодня, так и для правых, если  в какой-то момент они окажутся в оппозиции.

Совсем иначе дело обстоит со вторым пунктом. Против сокращения количества министров даже среди членов оппозиции никто особенно не высказывался. А Яир Лапид уже поторопился похвастаться у себя в фейсбуке, что сокращение количества министерских кресел  вместе с водителями министерских машин сэкономит нам аж целых 168 миллионов. В масштабах госбюджета конечно мелочь, но все равно приятно. Хотя, боюсь, что деньги в данном случае – далеко не главный фактор. Такие вещи как смена власти и общий перекрой политической карты могут, в конечном итоге, оказаться чрезвычайно дорогостоящими.

Что же касается пункта первого – резкого увеличения электорального барьера, тут все несколько сложнее. Именно этот пункт стал главным предметом ожесточенных споров на всех уровнях. И не случайно: именно этот пункт реформы может привести к реальным изменениям в израильской политике, а, может быть, и не только в политике. Целый ряд общественных организаций даже объединили усилия в последней отчаянной попытке предотвратить этот шаг. Их опасения можно понять. При новом раскладе целые группы израильского общества могут лишиться своего представительства в парламенте.

В такой ситуации, единственная альтернатива – это объединить усилия с ближайшими политическим соседями. Однако в израильской реальности это намного проще сказать, чем сделать. Это для нас все арабские партии говорят на одном языке, для их же избирателей – речь о принципиально разных идеологиях. Это только для правых – все левые одинаковы, а попробуйте заподозрить МЕРЕЦ в том, что они чем-то похожи на Аводу или наоборот. Заставить Яадут ха-Тора иметь что-то общее с ШАС можно только под страхом смертной казни. Проблема в том, что в данном случае именно об этом и речь: не пойти на объединение для партии размером в 4-5 мандатов – может оказаться смерти подобно.

Что принесет такое объединение (если конечно состоится) каждому из секторов предсказать очень сложно. Возможно, что сектор в целом будет в выигрыше, и его представители наберут вместе больше, чем дало бы арифметическое сложение отдельных результатов. Конечно, может быть и обратное  в том случае, если доводы типа «да я с ним на одном поле не сяду» возьмут верх над логикой и здравым смыслом. У нас все может быть. 

Как бы то ни было, совершенно точно можно сказать одно: речь идет о смене общественно-политической эпохи. Больше нет места голосованию исключительно за себе подобных. Меняется сама логика выбора. До вчерашнего дня можно было себе позволить проголосовать в четком соответствии со своими верованиями, убеждениями или просто вкусами. Проголосовать и с этого момента переложить ответственность за реализацию всех своих чаяний на того, кто тебя будет в парламенте представлять. Даже если таких нашлось ровно два человека. Поиск компромиссов, неизбежных для того, чтобы превратить чаяния в реальные дела, – автоматически становился их проблемой. Не справился – значит плохой был представитель, найдем другого. Правила игры изменились.

Правила игры изменились. Если выборы состоятся завтра, думать придется  совершенно иначе. Компромиссы теперь надо будет искать уже на другом уровне – на уровне избирателя.

В одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань? Не можно конечно, но, если телега увязла так, что того гляди затопит, то придется бедным животным потерпеть.

Эффект действия новых правил стал сказываться моментально. Сам процесс  принятия этого закона мне кажется очень показательным. Коалиция употребила все имеющиеся в ее распоряжении средства на то, чтобы обеспечить утверждение закона. То есть, даже более, чем все, включая те, что граничат с диктатурой: не просто задействовать коалиционную дисциплину, а взять письменное обязательство с каждого депутата, что он проголосует «как надо». На всякий случай они сократили регламент, чтобы обсуждение, не дай бог, не затянулось и не пришлось откладывать все на “после каникул”.

Однако показательно здесь другое: поведение оппозиции. Тот факт, что вся оппозиция дружно отказалась от участия в этом шоу и устроила свое собственное, можно, конечно, рассматривать как инфантильное «а мы обиделись и ушли в другую комнату». Но в слаженном сотрудничестве МЕРЕЦ, ШАС, арабских партий и Аводы можно увидеть и нечто большее. Например, ростки будущей альтернативной коалиции. Или, на худой конец, первые признаки понимания того, что в ответ единому фронту и грубой силе необходимо сформировать собственную силу. По крайней мере, мне лично, очень бы хотелось надеяться на то, что это так.