Трус или герой

Освобождение Шалита, 2011 год. Фото: пресс-служба ЦАХАЛ

Мой товарищ по оружию Эран погиб в Южном Ливане. Столкновение произошло настолько внезапно, что он не успел надеть каску и был убит первым же выстрелом, который попал ему в голову. Был ли он героем? Не знаю. Он оказался в ситуации, не оставившей ему выбора. Попади пуля немного левее или правее, “героем” стал бы кто-то другой, а он остался бы жив, и прожил бы, скорее всего, обычную жизнь.

Мои товарищи по оружию Омер и Эран погибли в Ливане, когда бронетранспортер, в котором они находились, сорвался в пропасть. Делает ли это их героями? На их месте мог быть кто-нибудь другой, а трагический исход был бы тем же.

Я думал о своих погибших товарищах, наблюдая за очередным витком дискуссии о Гиладе Шалите, триггером к которому стал некий опус, опубликованный на одном из русскоязычных сайтов. “Авторитетное” заключение автора о том, что Шалит – “подлый трус”, не стоящий той цены, которую за него заплатили, разделяется, к сожалению, огромным большинством израильтян, говорящих по-русски. Вот типичный комментарий: “Погибнуть в бою это подвиг, поднять руки и сдаться это трусость. Это аксиома”. В этом типичном суждении поражает его полярность: из боя выходят либо героем, либо трусом. Никакой середины между этими двумя статусами не предусматривается.

Такая жесткая дихотомия – характерная черта авторитарного сознания. В авторитарном обществе отношения между государством и индивидуумом носят сугубо односторонний характер. Индивидуум обязан жертвовать государству всем, вплоть до жизни, государство же, в свою очередь, не должно ничего. Солдат, который выполняет социальную установку, то есть готов без колебаний отдать жизнь, награждается званием героя. Солдат, отлынивающий от своего “долга” и пытающийся спасти жизнь, объявляется трусом. Третьего не дано.

В советских фильмах про войну положительный герой, мужественно стиснув зубы, бросается с гранатой под танк, а отрицательный – поднимает дрожащие руки, чтобы сохранить свою никчемную жизнь. И вот люди, выросшие на этих фильмах, приезжают в Израиль, и становятся свидетелями того, как сдавшего в плен “труса”, отрицательного героя, выкупают за огромную цену, да еще и радуются, и принимают с почестями. Поистине, мир сошел с ума!

Разница между этим подходом, назовем его условно “русским” и тем, который принят в израильском обществе, заключается, прежде всего,  в отношении к слабости человека перед лицом смертельной опасности. В первом случае она считается непростительной (“надел форму – будь готов умереть с достоинством”, как сказал один из комментаторов). Во втором – такая слабость более чем понятна, она часть человеческой природы. Мы знаем, что в израильской армии служат не голливудские супермены и не дяди с агитационных плакатов. Там служат наши дети и братья. Представьте себе процитированную выше фразу, обращенную к близкому человеку, надевшему военную форму, и вы почувствуете всю ее напыщенность и бессмысленность.

Разницу между этими двумя подходами хорошо иллюстрируют израильская и российская версия сериала о возращении домой пленных солдат. Ее можно почувствовать уже в названиях: “Военнопленные” (израильское) и “Родина” (российское) – сразу ясно, кто и что находится в фокусе в каждом из случаев. А так же в образах главных персонажей. У русских это несломленный герой, с живописными шрамами на мускулистом торсе и медальным лицом Машкова, периодически облачающийся в парадную форму и произносящий перед новобранцами пафосные речи о Родине и долге. У израильтян – два затравленных человека, заикающиеся, ссутуленные, желающие просто вернуть себе отнятую у них жизнь. Люди, обыкновенные люди. Кому, как не израильтянам знать это.

Полярная дихотомия “трус-герой” плоха еще и тем, что искажает действительность. Война выглядит не так, как ее изображают в фильмах. Переход от рутины к экстремальной ситуации там часто совершается неожиданно. Сама ситуация, чреватая опасностью и требующая решения, может продолжаться считанные минуты или даже секунды. И никто не знает, как он себя в этой ситуации поведет. Между черным и белым тут расположено сто пятьдесят оттенков серого, и 99% происходящего умещается в этой серой зоне. Это только со стороны, сидя мягкими ягодицами на мягком диване, легко рассуждать о том, что нужно было бы сделать.

Моим погибшим товарищам просто не повезло. В том “царстве случайностей”, как называл войну ее величайший теоретик, им выпал несчастливый билет. Шалиту не повезло немного меньше. Он мог быть убит разорвавшейся внутри танка гранатой, и стал бы “героем”, но он выжил и попал в плен, чтобы стать “недостойным трусом” в глазах некоторых. Оба Эрана и Омер погибли не потому, что они были героями. Они погибли просто потому, что были там. Потому что государство, гражданами которого они являются, призвало их в армию и отправило на войну.

И они, и Гилад пошли туда, куда их послали, то есть выполнили самую тяжелую повинность, которую свободное общество может потребовать от своих граждан – подвергнуть риску самое ценное: свою свободу, свое здоровье и свою жизнь. Долг государства по отношению к этим людям – похоронить их, если они будут убиты, лечить, если они будут ранены, и сделать все, абсолютно все возможное, чтобы вернуть их домой, если они попадут в плен – не обуславливая это их “правильным” поведением.

И вот это, как раз, аксиома.