Танцуя Холокост

Кадр из теле-шоу. Фото: твиттер Татьяны Навки

Сначала я заметила скандал в сетях. Народ возмущался и негодовал по поводу номера Татьяны Навки и Андрея Бурковского  ( в постановке Ильи Аврбуха) на шоу «Ледниковый период», показанного по Первому каналу российского ТВ. Кто-то требовал убрать ролик из интернета, кто-то называл это «плясками на крови» и кощунством. Некоторые из критикующих как обычно не знали, о чем вообще идет речь, так как фильма, на тему которого был поставлен танец на льду, не смотрели.

 А посвящен номер был фильму «Жизнь прекрасна» – оскароносной картине 1997 года итальянского режиссера Роберто Бениньи, который и сыграл главную роль Гвидо – еврейского папы маленького мальчика. Жена Гвидо по своей воле отправляется в лагерь вслед за мужем и сыном. Спасая сына, отец превращает их страшную жизнь в игру, обещая мальчику в конце главный приз – танк. Сила несломленного духа – главная тема этого фильма, снятого по мотивам книги Рубино Ромео Сальмони — итальянского еврея, узника Освенцима.

Потом я посмотрела сам танец и послушала глубокомысленные и не очень оценки жюри. Дурацкие шутки ведущих. Потом вновь посмотрела фильм. В конце картины я снова плакала.

Дорогие евреи и сочувствующие, я знаю – иногда кажется, что весь мир против нас. Что наша боль, наша трагедия – это так лично, что лучше не трогать эту тему, не касаться, не бередить раны. Потому что один неловкий жест, одна неверная интонация – и будет больно, и покажется, что о трагедии говорят те, кто никогда ее не поймут. Я знаю, мне тоже бывает больно. Но это не значит, что талантливым людям не надо делать попыток. Вы помните, что «Бабий яр» написал» Евгений Евтушенко, и как это было важно для всех нас?  Вы помните, как играли Тевье-молочника Евгений Леонов и Михаил Ульянов в «Поминальной молитве»?

Да, признаюсь, этот танец, поставленный из лучших побуждений, мне тоже не очень понравился. И не потому, что в искусстве есть табу – уверена, что их нет и не может быть. Можно ставить мюзиклы «Иисус Христос – суперстар», можно петь «Танцуй со мной до конца любви» (Dance me to the end of love), как это делал Леонард Коэн, вспоминая историю музыкантов, играющих в Освенциме. Можно снимать трагикомедии, как Беньини и блокбастеры, как Спилберг. И можно даже станцевать в Дахау под песню «Я выживу»(« I will survive»), как это сделал 90-летний бывший узник Адолек Корман вместе с внуками. И этот клип стал маленьким потрясающим произведением искусства. Нет и не может быть никаких запретов, что бы ни говорили по этому поводу министры культуры разных стран – а они говорят много чепухи про оскорбления чувств то верующих, то евреев, то патриотов…

Но есть несколько «но». Зритель должен быть готов к этому переживанию, так будет честнее по отношению ко всем нам. Когда посреди веселья и глупых шуток на шоу Первого канала вас вдруг огорошат робой Освенцима, которую надела светская львица …– нет, это не запрещено, просто не очень уместно.

Но самое главное – художественное высказывание должно быть талантливо. Такая тема. Она требует от актера «полной гибели, всерьез», как писал Пастернак. Это «всерьез» может случиться и в танце, и в мюзикле, и в комедии. Талант сверкает в каждом жесте Роберто Бениньи, в каждом кадре его фильма, в этой щемящей музыке. Талант рождает  чувство сопереживания, боли, надежды…

Можно спорить, удалось ли это постановщику танца и танцорам. Думаю, нет. Не хватило вкуса или таланта, или того и другого. Выступая в роли Станиславского, многие сказали: «Не верю». Я тоже не верю, но мои чувства не оскорблены и не задеты, хотя я тоже помню лагерный номер на руке сестры моей бабушки из Польши. Она обычно прятала его под длинный рукав. Не знаю, что бы она сказала, увидев этот танец. Просто не знаю.

 И все же. Танцуйте, пойте, играйте – все, что угодно. Может быть кого-то это подвигнет прочитать книгу, посмотреть фильм и задаться вопросом, на который нет пока ответа:

«Как это было возможно?»  И еще: «Как сохранить это в памяти людей?» Чтобы дети и внуки понимали, что значит желтая звезда на полосатой робе. И помнили, что все начиналось с надписи на двери кафе, вроде той, которую с удивлением увидел мальчик – герой фильма «Жизнь прекрасна»: «Евреям и собакам вход запрещен». Страшно и сейчас увидеть нечто подобное.

Лишь бы не забыть, лишь бы не поддаться какой-то новой истерии, которую назовут не фашизмом, нет, а как-то иначе.

 Оригинал статьи на сайте Jewish.ru