Почему жертвы должны стыдиться?

Иллюстрация: Amnesty International

Это случилось пять с половиной лет назад, в конце августа. На часах было почти восемь вечера. Все произошло очень быстро – и вместе с тем, время как будто остановилось. Чья-то рука прижимает меня к земле, сухие листья крошатся под моим телом (до сих пор звук ломающихся листьев напоминает мне о том, как сломали меня). Прямо перед собой я увидела какого-то лысого толстяка в черной майке. Мозг посылает сигнал всем частям тела: ногам – пинать, рукам – бить, горлу – кричать. Но тело не слушается меня, я не могу двигаться. Жилы на шее вздуваются, сейчас они взорвутся, однако я не могу издать ни звука.

Лысый быстро задирает моё платье, рвет трусы, хватает меня, куда только может дотянуться. Он заталкивает свой язык в мой рот, одновременно проникая в меня. Мне больно, я не могу понять, откуда льется кровь. Я лежала под насильником, и молилась о смерти. Пусть это закончится, пусть он зарежет меня или выстрелит, пусть это уже прекратится! Я хриплю “нет”, слезы брызжут из глаз. Лысый тем временем стонет, плюет во все стороны, матерится.

Возле кустов останавливается белый пикап. Кто-то кричит насильнику: “Оставь ее! Сюда, быстро!”. До сих пор я не знаю, кто спас меня (хотя, на самом деле, он спасал лысого). Насильник сплевывает, и встает. Он прыгает в пикап, машина трогается с места – и всё. Я неподвижно лежу на земле. Только через несколько минут меня начинает бить дрожь. “Сейчас ты можешь двигаться, идиотка?”, – проносится мысль. Я приподнимаюсь, и с истеричным плачем куда-то бреду. Крупная дрожь продолжает сотрясать моё тело.

Я захожу в ванну, и начинаю тереть себя – до глубоких царапин. Отвращение невозможно передать словами – я до сих пор чувствую его тело на себе. Из ванной комнаты я выхожу через два часа. Мой тогдашний бойфренд в тот день находился в Турции. Я посылаю ему сообщение – мол, я думаю, что стала жертвой сексуальных домогательств. То ли моя наивность сыграла роль, то ли неспособность посмотреть правде в глаза, я не знаю до сих пор. Друг посылает мне несколько вопросов, потом пишет: “Это изнасилование, Ницан. Тебя изнасиловали”.

Три года молчания

Я смотрю в зеркало. Лицу, которое отображается в стекле, я посылаю проклятия – бесконечные страшные проклятия. За одну секунду мой мир рухнул. Я еще не знаю, с чем мне придется столкнуться, и как тяжело мне будет дальше. Я решаю, что это я виновата в случившемся, что я вообще ничего не стою, что я – полный ноль. Поэтому я не иду в полицию, и ничего не рассказываю родителям.  Я решаю, что никто, кроме моего друга, не должен знать о том, что случилось со мной.

С этой минуты начинаются три с половиной года молчания. Это время заполнено страшной депрессией, мыслями о самоубийстве, невозможностью общения. Я боюсь остаться одна в комнате, меня приводит в ужас темнота. Я боюсь мужчин, и вообще незнакомых людей, вид мужчин с лысиной внушает мне отвращение. Моя жизнь наполнена кошмарами, картины того страшного дня вновь и вновь прокручиваются в моем мозгу. Я постоянно в мрачном настроении, думаю, что ничего не стою, и что меня не за что уважать. Я не верю людям (даже самым близким), не могу вести нормальную половую жизнь, мне постоянно приходится притворяться, что у меня все хорошо. Три с половиной года жизни, которой, в общем-то, не было.

До того страшного дня, услышав о подобном, я бы первым делом подумала, что жертва должна обратиться в полицию, чтобы добиться наказания для насильника. Я не могла себе представить, насколько сильна эта боль, этот ужас, который сковывает всё тело, даже спустя годы. Я была из тех девочек, которые говорят с бравадой: “Если кто-то осмелится приблизиться ко мне, я пну его в промежность”.  Однако тогда я лежала там,  и не могла пошевелиться. Мы все герои на словах, и никто не может предугадать, как он себя поведет в страшную минуту.

Первые месяцы меня иногда посещала мысль подать жалобу в полицию. Порывшись в Интернете, я узнала, что мне предстоит пройти в этом случае.  Я читала о наказании, которое получают насильники, подолгу вглядывалась в заретушированные лица жертв. Я решила, что не смогу пройти всё это. Я не хочу проходить этот кошмар заново, быть свидетелем на суде, который станет для меня ещё одним унижением. Я не хочу отвечать на унизительные вопросы следователей, не хочу страшных очных ставок, не хочу, чтобы кто-то публично сомневался в правдивости моей истории. Потому что в, конечном итоге, я получу несколько лет “спокойствия”, а потом снова начну испытывать страх. Во многих статьях я натыкалась на эту известную всем фразу: “Если ты не подашь жалобу, он сотворит то же самое с другими девушками”. Я всё же пришла к выводу, что наше государство должно эти слова сказать себе – своей судебной системе, свое полиции, своей прокуратуре. Я не смогу в одиночку вынести этот суд.

“Повторное изнасилование”

В армии я прошла курс лечения, который помог мне начать говорить о произошедшем.  Полтора года я ходила к армейскому психиатру – просто чтобы выплакаться. По окончании курса моя жизнь начала постепенно меняться. Я уже не считала себя никчемной пустышкой. Сегодня я способна писать и говорить об этом, не задыхаясь от слёз. Впрочем, это не меняет того факта, что внутри я мертва, что уже никогда не буду прежней Ницан, что вера в этот мир утеряна мною навсегда.

Я решила открыть страницу в Интернете “Повторное изнасилование”, потому что мне надоело. Потому что наплевательское отношение к жертвам изнасилований стало нормой в нашей стране, потому что женщин (и мужчин), переживших то, что пережила я, в Израиле тысячи, и все они помалкивают. Они боятся идти в полицию. И это абсурдная ситуация – боятся не насильники, а их жертвы. Те же, кто всё-таки решаются идти в полицию, сталкиваются с ужасным отношением, с равнодушием и полным отсутствием понимания. И самое главное, непонятно – кого наказывают, жертву или насильника.

Я попросила посетителей моей страницы присылать подобные истории, но сама не ожидала, что их будет так много. Каждый рассказ вгоняет меня в дрожь.  Высказывания, помещенные на фоне моей странички, не выдуманы – они взяты из присланных мне страшных историй. Из этих высказываний складывается образ сегодняшнего Еврейского Государства. Израиль должен стыдиться сам себя. Когда в следующий раз вы увидите на экране телевизора очередное заретушированное лицо очередной жертвы изнасилования, знайте – вы всматриваетесь в физиономию своей родной страны.

Оригинал публикации на сайте http://www.onlife.co.il/