Опиум виртуального активизма

Один мой знакомый как-то раз резюмировал различие между людьми правых и левых взглядов следующим образом: левые хотят казаться самим себе лучше, чем они есть на самом деле, а правые – значительнее, чем они есть на самом деле. Если взять это определение за основу, то можно сказать, что последовательное и бескомпромиссное движение в этих двух направлениях в одном случае приводит к коммунистической диктатуре, а в другом – к фашизму в различных его вариациях. Коммунистическая диктатура, базирующаяся на постулате безусловной ответственности людей друг за друга, насильственно насаждаемом представлении о человеческом благе и стремлении железной рукой загнать людей в «светлое будущее», в ближайшее время нам не грозит. По крайней мере, если говорить о том мире, который называют «цивилизованным». А вот фашистская перспектива не только реальна, но и интенсивно реализуется у нас на глазах. Ведь на уровне мировоззрения отдельно взятого человека она предполагает как раз то, что является основополагающими характеристиками современного мира и его главного атрибута – социальных сетей. Особенно фейсбука, где лихорадочные поиски принадлежности неразрывно сопутствуют либеральному принципу «каждый отвечает сам за себя» и постоянно подстегиваемому в человеке ощущению собственной значимости, совершенно несоразмерному масштабу его личности.

То, что фашизм есть безусловный приоритет коллектива над индивидуумом – известная истина. Но это вовсе не означает нивелирования личности как субъекта. Напротив: личность проецирует себя на коллектив, расширяет себя до его масштабов, и тем самым обретает величие, контрастирующее с индивидуальной убогостью. Так что фашист – всегда нарцисс и эксгибиционист в самом болезненном проявлении. Восхваляя общность, к которой принадлежит, выставляя напоказ ее атрибуты, флаги, символы, униформу, он, по сути, любуется собой и горделиво демонстрирует окружающим самого себя. Не менее банальная истина: фашистскому мировосприятию жизненно необходим ультимативный враг – представитель враждебного коллектива, борьба с которым, пусть и воображаемая, позволяет выйти за рамки мелочных кухонных склок и почувствовать себя в эпицентре сражения Гога и Магога. Но еще более важно для поддержания этого мироощущения равнодушие к страданиям и бедам, не врагов, нет, а просто «других» – тех, кто репрессируется и дискриминируется из бюрократических, экономических или «общественно-оздоровительных» соображений. Таково решение «компетентных» лиц, а им наверняка виднее. И раз так, то какой резон отвлекаться на то, что вне нашей компетенции, когда разыгрываются события мирового масштаба, в которых мы принимаем самое непосредственное участие. Нужно успеть «посетить сей мир в его минуты роковые» и при этом непременно засветиться в максимально удачном ракурсе, дабы вызвать поощрительную реакцию соратников по борьбе и прослыть героем. Именно это должно в первую очередь характеризовать идеального носителя фашистской идеологии – стремление во что бы то ни стало оказаться на передовой во имя идеи. И желательно без особого для себя риска.

Распространенное заблуждение гласит, что фашизм не способен существовать без полного запрета на инакомыслие и свободу слова. В спорах о России, к примеру, мне неоднократно приходилось слышать аргумент, что наличие в этой стране людей, свободно высказывающих в прессе антирежимные взгляды, опровергает тезис о ее фашизации. Увы, фашизм не нуждается в репрессивных механизмах, чтобы обеспечить себе поддержку большинства людей. В свободной конкуренции мнений и идеологий он, без сомнения, одержит убедительную победу, стоит ему лишь получить легитимацию. Ведь он играет на том, что в той или иной степени присуще почти всем людям: самолюбование, потребность в сопричастности и стремление с чистой совестью сложить с себя ответственность за страдания других людей. Репрессии по отношению к инакомыслящим в Третьем Рейхе и фашистской Италии были продиктованы не опасениями, что антифашистская агитация воздействует на значительные массы людей и приведет к их отрезвлению. Опасались скорее того, что высказанное мнение для кого-то могло послужить толчком к совершению насильственно-подрывных действий. И так как в ту пору еще не существовало механизмов тотального надзора, позволяющих выявлять «деструктивные элементы» в зародыше, то приходилось прибегать к превентивным мерам. Сегодня же любая социально-политическая активность разворачивается на ладони у государства – в интернете и социальных сетях. А главное, современная власть твердо усвоила, что в «обществе спектакля» (термин, введенный Ги Дебором в 1967-м году), в котором человек видит мир в виде представления, разыгрываемого на телевизионных и компьютерных экранах, лучший способ подавления инакомыслия – не запрет, а тиражирование подрывных идей в карикатурно-игрушечном виде. Чтобы люди отмахивались от них со словами «да ну, все это смехотворно…» и переходили к более серьезным темам, таким как борода Кончиты, противостояние «Барселоны» и «Реала» или продвижение НАТО на Восток.

Поэтому фейсбук и прочие социальные сети являются наилучшим подспорьем для любого фашистского режима. И здесь, вероятно, следует пояснить, что подразумевается под фашистским режимом. Имеется в виду государство, в котором репрессиям подвергается не все население, как, например, в Северной Корее, а только те или иные меньшинства, отторгаемые господствующей идеологией. Притом, что остальные люди продолжают вести относительно вольготный образ жизни и их права более-менее соблюдаются. В этой ситуации наилучший способ обеспечить безучастность и равнодушие большинства – сделать максимальное число людей участниками виртуальных баталий, предметом которых может стать все, что угодно, чемпионат мира по баскетболу, достоинства того или иного певца или российское вторжение в Украину. Главное, чтобы человек почувствовал себя в кругу единомышленников и в центре мировых событий, не выходя при этом на улицу и не замечая того, что творится рядом с ним. Меня, например, сильно удивило, что социально активная девушка, приехавшая из Москвы в самый разгар гомофобной кампании, не имела ни малейшего понятия о готовящихся в России законах против сексуальных меньшинств. Но зато она была прекрасно осведомлена о борьбе рабочих в другом уголке планеты. Однако, просмотрев ее страницу в фейсбуке, я понял, что удивляться тут нечему. Любой человек, обитающий преимущественно в фейсбуке и социальных сетях, очерчивает сферу своих интересов, исходя из того, что интересно его виртуальным друзьям и какие в их среде «горячие» темы. И эти темы, как правило, весьма далеки от того, что происходит у него под боком.

Когда-то, когда никакого фейсбука не существовало и в проекте, один из профессоров на факультете социологии Иерусалимского университета, обсуждая «общество спектакля», привел интересный и иллюстративный пример. По живописной африканской местности медленно движется автобус с туристами. Каждый турист, выставив в окно камеру, снимает окружающие природные красоты. Автобус оснащен большим телевизором, непрерывно демонстрирующим тот самый пейзаж, который может наблюдать каждый из туристов, стоит ему лишь выглянуть в окно. Однако, никто из них даже и не думает туда смотреть. Для этого у них есть камеры. Все они как один смотрят, не отрываясь, на экран телевизора. Ведь именно в нем окружающий мир обретает реальность. А все, что воспринимается непосредственно, не воспринимается ими как что-то настоящее. Чтобы стать настоящим, мир должен быть заснят на камеру и предстать в виде телевизионной картинки. Ну а если бы каждое сиденье было снабжено телевизором, но показывал бы он совсем другую местность, например, тундру, стали бы туристы смотреть в окно? Разумеется, нет. Они, скорее, задернули бы шторы, чтобы вид из автобусного окна не мешал их взаимодействию с «реальным» миром. Ну а если бы у одних телевизор показывал тундру, а у других, скажем, индийские тропики, и по этому признаку образовались бы коалиции, между которыми завязался бы спор? Они, вероятно, забыли бы о том, что за пределами автобуса вообще что-то есть, и вспомнили бы об этом, лишь приехав на конечную станцию. Вот такие ассоциации и навевают кипящие в социальных сетях страсти, особенно нынешнее российско-украинское противостояние.

Да, я тоже с головой вовлечен в это противостояние, и занял в нем однозначную позицию. Но при этом я очень странно себя чувствую в последнее время, открывая фейсбук. Мне приходится достаточно долго листать френд-ленту, чтобы найти у своих русско-израильских виртуальных друзей хоть что-нибудь касающееся Израиля. И нельзя сказать, что все ушли на российско-украинский фронт. Просто фейсбук вычисляет мои интересы на основе того, что сам я писал и с кем контактировал в последние месяцы, и показывает мне почти исключительно посты тех, кто постоянно муссирует украинскую тему. В результате создается впечатление, что Третья мировая война уже идет полным ходом, и задействованы в ней буквально все. И даже как-то неловко на фоне этого Армагеддона уделять внимание таким «мелочам», как, например, столкновение израильских солдат и палестинцев в день поминовения Накбы и убийство в ходе этих столкновений двух палестинских подростков. Я вовсе не умаляю значимость происходящих в Украине событий. Но озабоченность этими событиями среди тех, для кого они являются лишь мельтешением картинок и букв на экране, в немалой степени спровоцирована алгоритмом фейсбука. Был бы этот алгоритм другим – вполне возможно, что внимание их было бы захвачено терактом в Нигерии или ракетным обстрелом в Сирии. Или бородой Кончиты. Главное, чтобы вокруг этих тем сформировались противостоящие друг другу сообщества и развернулась яростная полемика. И может статься, что в тот момент, когда я пишу очередной эмоциональный комментарий на тему Украины, отвечая вычеркнутому мной из друзей про-российскому пропагандисту из Израиля, какой-нибудь москвич и его оппонент-киевлянин, сидя перед своими компьютерами, столь же ожесточенно спорят о том, кто же все-таки прав в Ближневосточном конфликте, израильтяне или палестинцы.