Обычный немецкий солдат

Фото из архива Riksarkivet

Я оказался в концлагере младенцем, мне не было и года. Я умирал от голода и туберкулеза, который разъедал легкие. В отчаянной попытке спасти меня, мать пошла без разрешения, вместе с другими несчастными, собирать корнеплоды в открытом поле, чтобы хоть немного успокоить изголодавшиеся желудки. Сегодня люди, которые слышат термин “корни”, предполагают ностальгическое путешествие в мир своего детства. Для нас, ходячих скелетов из концлагеря, «пойти за корешками» означало жизнь и смерть.

Мама и другие рыли ногтями мерзлый грунт, когда вдруг раздался звук двигателей автомобилей и мотоциклов нацистов. Охваченные ужасом, узники упали на землю, в надежде, что их не заметят – но было слишком поздно. Нацисты нашли их, приказали встать и построиться. Судя по отрывистым командам офицера, они очень торопились и потому уехали, оставив с нами одного из солдат, который и должен был “наказать преступников”, а затем догнать остальных. Так мы и стояли, группа смертников. Мама держала меня на руках все это время.

После того, как остальные солдаты отъехали, оставшийся приказал своим жертвам снова лечь на землю и несколько раз выстрелил в воздух. Когда выстрелы затихли, и люди открыли глаза, чтобы увидеть, попали ли они в рай или в ад, немецкий солдат извиняющимся тоном произнес: “Когда меня отправляли на фронт, моя жена прощалась со мной в слезах, держа на руках нашего малыша. Ее взгляд следует за мной в течение всей этой проклятой войны. Вот эта молодая женщина с ребенком на руках так похожа на мою оставшуюся дома семью. Я не могу стрелять в них. Возвращайтесь в лагерь и молитесь своему богу, благодарите за то, что вы живы, моих родных и любимых.”

Когда солдат сел в машину и уехал, произошло еще что-то, что до сих пор вызывает у меня трепет. Другие узники подошли к нам и отдали матери десятую часть корней, которых им удалось собрать. Как они сказали –  это десятина, для ребенка, спасшего им жизнь (заповедь отделять десятину фигурирует в Торе, в книге Второзаконие). Только тот, кто понимает, что это ничтожное количество жалкой пищи могло стать той каплей, которая отделяла их жизнь от смерти, поймет, насколько благородным был этот поступок и как велика была их жертва. Благородство евреев, почувствовавших необходимость отдать дань вдове и сироте, которые каким-то образом спасли их – и использовавших для этого заповедь десятины, придавшей всему Божественный смысл, даже в тех ужасающих, немыслимых обстоятельствах.

Поведение немецкого солдата возвращает меня к фильму “Волна” (The Wave) Александра Грассгофа, снятому в 1981 года по известому роману Мортона Ро. Фильм повествует о необычном эксперименте, который провел преподаватель истории Барт Росс в школе в Пало-Альто, штат Калифорния. Его целью было продемонстрировать невыносимую легкость, с которой общество может стать дискриминационным, фашистким и жестоким, и наглядно показать опасность слепого повиновения. Идея эксперимента пришла к Россу после  вопроса ученицы на уроке, посвященном Холокосту. Ученица спросила, все ли немцы были нацистами. Учитель ответил, что только десять процентов. “Как же,- спросили ученики,- меньшинству удалось навязать свою власть и идеологию?” Учитель не нашел ответа, что пробудила и его интерес к этому вопросу.

Он всестороннее исследовал тему, и, решив, что понял все аспекты, задумал провести эксперимент над классом. Ученикам были предложены жесткие правила дисциплины, а затем они вместе с учителем создали организацию под названием «Волна», которая призвана была стать элитарным революционным подразделением. Целью учеников было завербовать в их движение новых членов, а когда одна из девушек пытались противостоять этому, ее избили. В конце эксперимента учитель сообщил изумленным ученикам, что их политический лидер – Адольф Гитлер, и они были очарованы фашистской идеологией, исказившей их суждение и мораль.

Солдат, который не выстрелил в несчастных узников, вероятно, принадлежал к большинству немцев, одурманенному нацистской идеологией и приученному к слепому повиновению. Он не стал внезапно антифашистом и оппозиционером. Он пощадил наши жизни не потому, что прозрел и понял все зло системы, частью которой являлся. Он оставил нас в живых по своим собственным, исключительно  личным мотивам.

В нашем лице он пожалел свою семью. Он не смог выстрелить в свою возлюбленную или в ту, которая напомнила о ней. Если бы мать с младенцем на руках и полными слез глазами не напомнила бы ему жену, мы бы не выжили. Лишь его тоска и грезы  по семье оставили нас в живых. Но эта тоска ничуть не изменила его мировоззрения. Все, чего он хотел, это не разрушить свои собственные иллюзии и, таким образом, мысленно вернуться к своей жене и семье. Сохранив жизнь тем, кто напоминал ему своих любимых, он нечаянно сохранил ее и нам.

Оригинал публикации в газете Гаарец