Конец истории

фото – википедия

Гай Франкович

Ариэль Шарон умирал долго и мучительно. С точки зрения одних, могучий лев, герой и полководец, спасший страну во время Войны Судного дня, положивший конец палестинскому террору Второй интифады, последний из поколения великих политиков Израиля, до последнего вздоха боролся за жизнь. С точки зрения других (и эти другие, парадоксальным образом, находятся по разные, противоположные, стороны идеологических баррикад), оппортунист и коррупционер, поджигатель войны, кровожадный мясник, вдохновитель и создатель незаконного поселенческого проекта на оккупированных территориях и, одновременно, разрушитель еврейских поселений в секторе Газа, расплачивался своей мучительной агонией за многочисленные грехи и преступления.

И действительно: даже наиболее рациональному человеку трудно отделаться от мысли, что в многолетней агонии Шарона, в этом  жутком, растянутом на восемь лет, процессе умирания, есть нечто мистическое. Удар настиг его в зените политического могущества, в канун его предполагаемого электорального триумфа. 

Обозреватель Второго канала Амнон Абрамович очень точно подметил суть личности Шарона, назвав его «политиком действия», «политиком поставленных задач» («иш ха-месимот»). Мапайник до мозга костей, которого высоко ценил Бен-Гурион, продвигавший военную карьеру молодого офицера, Шарон, пожалуй, был единственным, кроме, разумеется, самого основателя государства, израильским лидером бен-гурионовского масштаба. Любые идеологические рамки и ограничения  – партии, движения, коалиции – были для Шарона условностью, второстепенным, ничего не значащим, фактором. Главным всегда было выполнение миссии, сверхзадачи, которую он ставил перед собой на определенном отрезке времени  – в соответствии с теми мировоззренческими установками, которые были актуальны для него в тот или иной период.

Буш-мл, Шарон и Абу-Мазен
фото – википедия

Невыполнимых задач для этого человека не было. В достижении целей он не считался ни с кем и ни с чем. И уж конечно Шарон не считался с любыми идеологическими веригами, которые были вынуждены носить менее изощренные  политики. Усмирять  политическую плоть, сдерживать амбиции – все это было не в его правилах. И в этом он был прямым наследником Бен-Гуриона. Те, кто называли Шарона «правым», а потом искренее удивлялись его неожиданным идеологическим ходам, не осознавали степень политической изощренности и цинизма этого человека. И, главное, не замечали столь явного сходства «правого» Шарона с «левым» Бен-Гурионом.  Шарон строил и разрушал. Он мог втянуть страну в военнную авантюру, но был способен также заключить государственный договор ценой любых территориальных изменений, которые счел бы необходимыми для реализации этой цели.  Договор Шарон заключить не успел. Выполнение последней сверхзадачи, которую он поставил перед собой, было прервано в январе 2006 года. Главу правительства разбил инсульт.

Шарон, которого  в 80-е годы называли отцом поселенческого проекта на территориях, в 2005-м хладнокровно и безжалостно уничтожил Гуш-Катиф и поселения Северной Самарии. Шарон, создавший Ликуд,  почти ликвидировал эту партию и произвел на свет политического кентавра, партию Кадима, которая, не выйди Шарон из строя в начале 2006-го, могла превратиться в электорального монстра с беспрецедентным количеством депутатских мандатов. Это дало бы ему абсолютную свободу действий. Крепкий желудок шароновского партийного монстра мог запросто переварить политическую систему Израиля, нанеся непоправимый удар по парламентской демократии. Но что такое демократия? Мелочь, второстепенная деталь – если это нужно для дела.  А Шарон был человеком дела.

«Арик – мелех Исраэль» («Арик – царь Израиля!»), – кричали Шарону, герою Войны Судного дня, восторженные сограждане.  «Шарон – убийца и поджигатель войны!» – кричали другие, обвиняя его в том, что втянул страну в ливанское болото, что не предотвратил резню в Сабре и Шатиле.  «Спас страну от арафатовского террора,» – с уважением говорят одни. «Изгнал евреев из своих домов,» – с ненавистью говорят другие.

В истории всегда были лидеры, которые не вписывались в узкие идеологические рамки.  Таким был Шарон. Зато в такие рамки прекрасно вписываются бездари и посредственности. Вторые находятся сегодня у власти.