Израиль и Палестина без абсолютных величин

Школа, где арабские и еврейские дети учатся на арабском и иврите. Фото: Ярон Камински, Haaretz

Нас двое. Партнеры, но сих пор не равноправные. Похожие и равные. Один  – из большинства, что имеет все, другая – из меньшинства, у которого нет почти ничего. И пока – мы вместе  во имя гуманного, справедливого будущего для нас и наших детей.

-Я ­– арабка, палестинка, родившаяся в Израиле. Моя семья жила здесь на протяжении веков.

Мы потеряли почти все в 1948 году, но сейчас у нас есть много, что нужно оставить нашим детям. Я светская мусульманка, которая беспокоится за своих детей и обстоятельства нашей жизни. Я храню воспоминания моих родителей, бабушек и дедушек, я не забываю, но живу не только в прошлом. В эти дни я нигде не могу найти убежище. Для меня и моего светского сознания остается все меньше и меньше места на карте – на фоне бурь, бушующих в арабских государствах. Как гордая дочь меньшинства в Израиле я отвергаема еврейскими израильскими женщинами, а как мусульманку ­ меня совсем не приветствует Запад.

-Я ­– еврей, рожденный в Израиле. 8 поколений в Израиле со стороны матери, и одно поколение со стороны отца. Я был воспитан в привилегированном обществе – ашкеназ из религиозно-сионистской аристократии. Когда я находился в этом комфортном  израильском мэйнстриме, я  почти сдался. А теперь, когда я отказываюсь от идентификации, исходщей из генетической, этнической или религиозной зашоренности, я остался лишь с пядью земли под ногами.

Нас двое, но нас десятки тысяч. Мы равны, несмотря на неравенство. Равны – и только потом все остальное. Мы знаем, что когда мир и человек были созданы, не было религий и других институтов власти, не было границ, и дискриминация еще была делом далекого будущего. Это место называлось Эдемский сад, и туда мы стремимся.

-Я понимаю, что если я буду находиться в плену, в рамках жестких определений, мне придется отказаться от части себя, я стану одномерной, стану противником своего партнера. Но я помню, что написал покойный палестинский поэт Махмуд Дарвиш: “Если в моем собственном мире нет других, я не узнаю себя. Я нахожу себя только  в диалектических отношениях между собой и другими. Если бы я был один, без друга, что бы я понял? Я бы был полон лишь собой …”  Каждый день я заново благодарна за то, что существует мой еврейский друг и партнер, потому что без него я бы шла одна с чувством беспощадной высшей справедливости.

-Учение Гилеля сформировало меня: «Если не я за себя, то кто за меня? Но если я только за себя, то кто я? Если не сейчас, то когда?»  И Мартин Бубер развил его учение: «Мы должны относиться к себе, как если бы были на месте другого, незнакомца, и относиться к его душе, как если бы это была наша душа». «Я должен признаться, ­- писал Бубер, – я в ужасе от того, как мало мы знаем арабов». Каждый день я благодарен своей палестинской партнерше, потому что без нее мои демократические идеалы и гуманизм уже бы давно исчезли.

Карикатура: Леа Ланда

Мы понимаем, что, продолжая жить отдельно и в то же время вместе, мы должны упрямо сохранять определенные вещи, и есть вещи, от которых необходимо отказаться, ради чего-то гораздо лучшеuго. В первую очередь, мы отказались от своей эксклюзивности. Никто из нас не обладает монополией на боль и травму. Были Холокост и Накба, и палестинцы пострадали при создании Израиля, и мы не воюем за то, кто больше пострадал. У каждого из нас есть память о страдании . Мы друг с другом в этих страданиях и ничего не отрицаем.

Нам не нужна монополия на наше присутствие. На этой измученной земле есть место для всех нас, иногда мы вместе, а иногда порознь. Я как палестинка отказываюсь от Палестины только для нас. И я как еврей-израильтянин отказываюсь от Эрец Исраэль только для еврейского народа. Наш мир – это паззл. Мой удел и твой удел создать целое, которое больше своих частей. Мы не можем сделать это только  сами с собой. Мир – должен быть полон и тем, что диссонирует, с использованием различных тонов в новой гармонии.

-Я, палестинка, готова разорвать некоторые связи между мной и арабским миром вокруг меня, чтобы подключиться к многовековой истории еврейского и арабского сосуществования. Я стану мостом между новым-старым еврейским миром и теми, кому не посчастливилось жить в нем и его окрестностях.

– И я, еврей, обязуюсь отказаться от части израильского характера, от  ашкеназийско-европейского колонизаторского снисхождения. Я должен открыться для арабских компонентов моей личности, для еврейского наследия  исламских государств, что построит нам мосты, культурное пространство и обогатит наш мир. Я никогда не забуду палестинскую няню моей покойной матери и Умма Шейкера, который однажды спас ей жизнь в Хевроне. Мои маленькие внуки уже болтают на арабском. Для меня очевидно, что моя абсолютная монополия на землю и власть, ресурсы и свободы в пространстве между Средиземным морем и рекой Иордан, исключает меня из гораздо более важного для меня партнерства. Странно, но сокращение моей еврейской идентичности может открыть мне ранее закрытые миры.

-И я, палестинская арабка, должна понимать эти противоречия в чувствах евреев. В границах “своего” Израиля они составляют большинство, и это подавляет меня,  но в моем пространстве я – большинство, а они – ничтожное меньшинство, поэтому они так испуганы и агрессивны. Странно, но получается, что я на самом деле та, кто может их успокоить.

Мы не отрицаем того, что наши родители очень разные, не отрицаем насилия и жестокости в нашем прошлом. Мы ни на минуту не забываем о несправедливости и глупости. И мы не откажемся от будущего наших детей. Вместе мы обещаем отвернуться от плохого и делать что-то хорошее в каждой схватке с фанатизмом в этих двух лагерях. Мы входим в третью группу, которая состоит из многих тысяч верящих в человеческий дух. Мы  ­– те, кто отвергает абсолютизм, мы – за ограничения на благо понимания жизни и вечного мира.

Оригинал статьи на сайте HAARETZ