Изображая противоположное

Иллюстрация из Internet Archive Book Images

– Давай, детка, давай! Спой нам еще ту песенку о неверной женке!

Малышку Энни Хиндл не приходилось упрашивать дважды. Наскоро пригладив золотистые кудри и уперев руку в бок она пела веселые куплеты о коварных женах, о скачках и вине. Огромные гончары утирали слезы смеха, оставляя разводы глины на небритых лицах. Их жены одаривали пятилетнюю певицу сладостями и просили спеть о любви. Энни важно кивала и грустным голосом заводила старинную балладу о рыцаре, напрасно ищущем чистой любви в мире жестоких и корыстных женщин.

Подбодренная неизменным успехом, девочка выпросила у мачехи мальчишеские штанишки и рубашку, смазала волосы жиром, и предстала перед публикой в новом образе. Восхищению зрителей не было предела. Кто-то сорвал с головы шляпу и воодрузил ее на голову Энни, кто-то протянул ей обкуренную дочерна глиняную трубку. Представление началось.

Спустя несколько лет ушлый  театральный антрепренер, услышав пение Энни на деревенской ярмарке, понял, что сможет неплохо заработать на ней, если верно взяться за дело. Вечером за чашкой чая  он рассказал девочке и ее мачехе о сияющих огнях сцены, о любви публики и нескончаемом потоке денег, ждущим талантливую исполнительницу. Со слезами на глазах (не преминув сперва подписать контракт с предприимчивым незнакомцем) мачеха отпустила девочку в большой мир.

Сквозь дым сотен трубок и под звон тысяч пивных кружек пробиралась Энни в сияющий мир столичных театральных подмостков. Из паба в паб, из деревни в деревню, из городка в городок, пританцовывая на прогнивших досках провинциальных сцен, задорный парень Чарли пел хрипловатым альтом Энни о веселой жизни холостяка, о двуличии женщин, и немного о тоске по истинной любви.

К середине шестидесятых годов девятнадцатого века Энни уже была известна и любима в лондонских мюзик-холлах, и полагала, что достигла пика своей сценической карьеры, когда на одно из ее выступлений явился американский охотник за талантами. Очарованный юным денди Чарли, он узрел в нем огромный сценический потенциал. После выступления учтивый американец пригласил Энни на ужин. За бокалом вина он рассказал девушке о далеком огромном Нью Йорке, и о сценической жизни, разнообразию которой нет равных в британской столице. Он не скрывал, что в жанре, избранном Энни, у нее есть масса конкурентов. Великое множество матросов, фермеров и озорников-школьников в исполнении женщин годами развлекали придирчивую нью йоркскую публику. Однако, образ “своего парня”, остроумного холостяка в городском костюме, ей неизвестен и сулит огромные выгоды исполнительнице.

Энни Хиндл, рисунок. Источник: Википедия

Энни раздумывала недолго, и через пару месяцев состоялось ее первое выступление в Нью Йорке. Успех был оглушительным, а с ним пришли слава и деньги. Энни, упоенная любовью публики, и почетом коллег, с восторгом окунулась в пестрый, сияющий мир нью йоркской богемы. В веселой компании актеров, певцов и драг-див Энни что ни вечер пила пиво, слушала театральные байки, пародии и сплетни о режиссерах и продьюсерах. В один из таких вечеров элегантный молодой человек в лихо заломленной набок шляпе был представлен ей как британский комик Вивиан. Душа компании, остроумный и непредсказуемый, он мгновенно очаровал Энни. Выяснилось, что они не только соотечественники, но и коллеги в самом полном смысле слова: Чарльз Вивиан выступал в роли комической вдовы, вечно сетующей на ветренность мужчин. “Нас даже зовут одинаково: Чарли и Чарли”, смеялся он. “Сам бог велел нам быть вместе”.

После короткого и бурного романа Энни и Чарли поженились, и переехали в Денвер. Семейная жизнь их однако длилась недолго. “Одна ночь, господа! Одна единственная ночь, и вот я выброшен на улицу как собака” – жаловался друзьям комик. “Впрочем, ” – тут он закатывал глаза и продолжал уже надрывным фальцетом, – “чего и ожидать от этих мужчин!” Друзья покатывались со смеху и заказывали выпивку “безутешной даме”.

“Одна ночь?! Как бы не так” – цедила сквозь зубы Энни в кругу подруг. ” Скотина прожил со мною достаточно долго, чтобы успеть наставить мне фингалов и сломать пару костей. А ведь я была ему доброй и верной женой!” Подруги, знавшие Чарли, сочувственно вздыхали и старались не напоминать ей о том, что еще до свадьбы говорили Энни о его склонности распускать руки.  Сама Энни была уверена, что ее оглушительный успех и заработки, во много превышающие доходы мужа сыграли не последнюю роль в крахе их брака.

Хиндл и Вивиан ни разу не встречались со времени разрыва, и не подавали на развод. Вивиан продолжал выступать в своем прежнем амплуа. Энни тоже была верна старому образу. Несчастный брак, тем не менее, оставил свои следы в душе Энни и на лице “своего парня Чарли”. Под предлогом достижения большей сценической достоверности она стала бриться, и вскоре над ее верхней губой появились тоненькие усы. Ее голос углубился и охрип, а тексты песен становились все более едкими и саркастичными. Успех же ее оставался неизменным. После каждого выступления ее гримерка была завалена цветами и любовными записочками от поклонников и поклонниц. Последних было значительно больше.

Постепенно Энни перестала появляться в веселых компаниях и не поддерживала связи с прежними подругами. Круг ее знакомст сузился до профессионалов, необходимых ей для продвижения карьеры. Самые близкие отношения связывали ее с гримершами, от которых в немалой мере зависел успех ее выступлений. Одна из ее гримерш, скромная невысокая брюнетка Анна Райан, покинула как-то театр в Гранд Рапидс в штате Мичиган летней ночью 1886 года, и никогда больше туда не вернулась. Никто бы не придал этому значения, не появись ее имя во всех американских газетах несколько дней спустя, в связи со скандальным происшествием той ночи. Стараясь перекричать друг друга, мальчишки-продавцы газет орали на всех перекрестках: “Скандал в Гранд Рапидс. Свадьба двух женщин в отеле. Священник, благословляющий греховный союз”. Газеты раскупались живо, скандала же не получилось. В ответ на вопросы газетчиков священник хладнокровно заявил, что ему были известны все обстоятельства, и он не видит никаких препятствий к браку: жених (Энни Хиндл) – достойный человек, невеста – совершеннолетняя. По всей видимости, они любят друг друга, и брак их обещает быть счастливым.

После подобного заявления интерес публики сошел на нет, тем более, что остальные участницы событий буквально сошли со сцены: на свои сбережения Энни купила дом в Джерси, где и жила всю дальнейшую жизнь вместе с Анной, не появляясь больше на подмостках и никогда не облекаясь более в мужской костюм. Слова священника об их браке оказались пророческими: обе женщины жили в любви и согласии до самой смерти Анны в 1891 году. Похороны любимой женщины, по словам Энни, унесшей с собой в могилу лучшую часть ее жизни, были последним выходом в свет некогда известной актрисы. Дальнейшая ее жизнь и даже дата смерти неизвестны.