Дети с ножами

Карикатура: Lea Landa

Мы, израильтяне, уже привыкли, к сожалению, почти ко всему. К терактам, к взрывающимся людям, машинам, автобусам, к летящим камням, к ножам и к перестрелкам. Тем не менее, на этой неделе случилось событие, которое повергло всех нас в шок: двое палестинских школьников, 15-летний и 13-летний, желая совершить теракт против евреев, ранили мужчину и 13-летнего мальчика в Писгат-Зеэв в Иерусалиме. 13-летний арабский подросток был ранен (а не убит, как ошибочно заявили в палестинской автономии) и находится в данный момент в одной из Иерусалимских больниц. В другой иерусалимской больнице находится его жертва – его сверстник, без сознания, в тяжелом состоянии.

О самом событии было сказано уже столько, что мне правда нечего добавить. Но мне хотелось бы поразмышлять о том, какую реакцию оно вызвало в Израиле, в социальных сетях и среди населения.

Начнем с того, что многие, особенно женщины, отреагировали самым естественным человеческим образом: написали, что в шоке от того, что в кровавой войне между народами дети выступают уже не только как жертвы или как “живой щит” (к этому, к сожалению, мы уже тоже привыкли…), но как активные исполнители, люди, которые берут в руки оружие и убивают. Вообще, словосочетание “террорист 13 лет”, которое подхватили абсолютно все СМИ, мягко говоря, шокирует (впрочем, “15, 16, 17” лет – тоже ненамного лучше).

Ведь когда говорят “террорист”, подразумевают способность человека умышленно принять преступное решение и осуществить его, подразумевают его понимание морали и этических норм, которые он собрался нарушить. Думаю, всем, кто знает подростков 13 лет, и кто сам был подростком 13 лет, понятно, что дети в этом возрасте не могут взвешенно принимать преступные решения – их развитие этого не позволяет. Даже в сталинской России смертная казнь была ограничена нижней планкой в 14 лет. В нормативных государствах, несовершеннолетние считаются не до конца отвечающими за свои действия, и не напрасно. Это не прекраснодушие, это простая логика, основанная на минимальном знании детской и подростковой психологии. За исключением случаев явной социопатии, дети-преступники накручены взрослыми или более старшими детьми, запуганы, им “промыли мозги” – но они никак не “осознанно приняли решение” совершить убийство на национальной почве с достаточной мерой понимания всех смыслов и всей тяжести этого поступка.

Именно израильское общество, в котором слова “елед” (ребенок) и “мотек” (сладкий) в ежедневном обиходе вполне могут означать 19-летнего дылду, и в котором само собой разумеется, что “нет плохих детей – есть дети, которым плохо”; именно мы, поражающие своим “культом детства” всех туристов, все позволяющие и защищающие даже 18-летних “деток” всеми фибрами своих душ, всем сердцем еврейских мам и пап – именно у нас было провозглашено по отношению к подросткам с другой стороны: “У них нет никаких детей, там все террористы с пеленок”. “Умри, сукин сын!” – вопит хороший еврейский отец, видя тринадцатилетнего окровавленного подростка с огнестрельным ранением. Не “Как тебя, твою мать, занесло в террористы, тебе надо Гарри Поттера читать, а ты туда же!”, а “Умри! Сдохни!” Ответственность ребенка любого возраста, замешанного в террористическую деятельность, автоматически приравнивается нами к ответственности взрослого. Ребенок любого возраста, замешанный в террористическую деятельность, подлежит, с точки зрения большинства деятелей соцсетей, немедленному уничтожению. В одной из групп в Facebook сотни людей называли террористом и желали смерти пятилетнему малышу, который бросал камни (мне прямо интересно, насколько далеко и сильно такой ребенок может бросить камень) и был ранен резиновой пулей в ногу.

Это на самом деле кошмарно, но мне понятно, откуда идет эта волна: это страх. Именно страх, больше чем ненависть, расизм, ксенофобия, больше, чем гнев и ярость – заставляют людей забывать о том, что с другой стороны тоже находятся люди. Если я боюсь за жизнь своего ребенка, я буду стараться забыть о том, что есть другие дети на другой стороне, и что несмотря на активное промывание мозгов, которым занимаются палестинское общество и социальные сети, нужно относиться к детям как к детям, а не как к взрослым. Если мне по-настоящему страшно, я буду накручивать себя, пока не поверю, что с другой стороны лишь кровожадные орки, которые рождаются прямо из ада и которых нужно уничтожать, чтобы выжить самому. Тем более, если у них в руках камень или нож.

Как с этим бороться, если улицы небезопасны, если все мы боимся за себя, за близких? Это сложно, но именно в этом проявляется человек. Думаю, нашей победой над террором было бы понимание человечности другого. Понимание того, что если 15-летний или 13-летний (а тем более пятилетний) ребенок хватается за камень или за нож, в этом виноват не он, а общество, в котором он живет и растет – кстати, немаловажно понять, что социальные сети играют в этом огромную роль, и далеко не всегда родители вообще имеют понятие о том, что слышит и читает их ребенок в Facebook, Whatsapp и Twitter. Стоит поразмыслить и над тем, что если уж дело дошло до такого, то простое ужесточение мер и усиление наказаний не принесет изменений и тем более не принесет мира. Нужно что-то очень глубокое менять “в консерватории”, вместо того, чтобы кричать “всех расстрелять, в асфальт закатать”- ибо, как сказал один из великих, победа, достигнутая насилием, равносильна поражению.