18 лет — долгое время правления в российской истории, и в правлении Леонида Ильича Брежнева были разные периоды – некоторые более успешные, некоторые менее. Я хорошо помню, как пришёл из школы и узнал, что сняли Никиту Хрущёва. Ещё недавно показывали, как Никита Сергеевич говорит по телефону «с космосом» из своего курорта возле Ялты, а тут вся страна  готовится… ко встрече не столько с космонавтами, сколько со своим новым руководством («вожди» тогда уже не говорили, а «лидеры» тогда ещё не говорили). Все ожидали драмы – кто будет стоять на трибуне, в каком порядке они туда выйдут. Этот порядок определял советскую иерархию.

После Хрущёва к власти пришёл созданный и взлелеянный Сталиным служивый класс. Позже привилось слово «номенклатура», или, говоря современным языком, класс менеджеров. Номенклатурные менеджеры победили в борьбе против хрущёвских изменений.

Как водится, победители написали историю, где смешной и жалкий «Никита-кукурузник» сводит и разводит не только министерства и ведомства, но и (как в популярном тогда анекдоте) воду с туалетом, строит хрущобы (до Хрущёва вообще никакого серьёзного массового строительства в СССР не было). И вообще, «добрый дурачина-простофиля… и решил издать закон об изобильи» (как пел Высоцкий). Анекдоты были в советское время оригинальным фольклором, выдававшим самое затаённое народное коллективное бессознательное.

Я вырос в  семье советского хозяйственника, и позже мне пришлось беседовать со многими советскими руководителями разного ранга, положительно принявшими эксперименты Хрущёва. Как ещё жить, если не экспериментировать. Все укрупнения и разукрупнения колхозов, бессмысленные на первый взгляд слияния и разукрупнения министерств, даже попытка разбить бюрократический централизм советской однопартийной системы через создание сельских и городских обкомов – всё это были попытки разбить создавшиеся в сталинское время бюрократические мафии, мешавшие управлять страной. Сталин контролировал их с помощью террора, а Хрущёв и его окружение приняли историческое решение отказаться от террора. На этом в первое время и базировалась поддержка Хрущёва прослойкой номенклатурных менеджеров. Они достигли определённого положения и не хотели зависеть от случайностей слепого террора.

Ведь террор – это намеренная случайность и планируемая слепота. Когда непонятно, кто следующий и невозможно определить никаких закономерностей в том, как приходит беда, то боятся все. Терроризируемое общество можно контролировать. Действия Хрущёва своей случайностью и лихорадочностью тоже напоминали террор, но все оставались у себя дома, а часто и при регалиях и привилегиях.

Комедия

Номенклатура хотела сталинизма без Сталина. А сталинизм без Сталина – это уже фарс. Как  и в любой корпорации, после всевластного, порой эксцентричного хозяина (Сталина и называли Хозяином). Номенклатурные менеджеры привели во власть своего же управленца Брежнева, чтобы безбедно и спокойно строить свои карьеры, накапливать и сохранять привилегии. Они хотели стабильности, хотя слова этого ещё не было в политическом лексиконе. Слово пришло с Брежневым и его коллективным руководством. Тогда же появились и другие релаксирующие понятия, необычные для советского революционного лексикона прежних лет – реальный и развитой социализм, разрядка, всеобщее благосостояние, прочный мир. Корпорация Советский Союз или, по крайней мере, её номенклатурные менеджеры определили себя под вездесущим тогда лозунгом «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи».

Трудно сказать, понимала ли номенклатура, что если без террора, то для эффективного функционирования государства никак не обойтись без основных демократических свобод, в первую очередь – свободы слова и свободы собраний хотя бы внутри самой партии. Установленный Сталиным бюрократический централизм лишь усиливался. Робкие ростки хрущёвской оттепели были заморожены. Ведущих антисталинистов убрали с глаз долой, однако реабилитации Сталина тоже не произошло. Травмы сталинской эпохи глубоко засели в советской и постсоветской элите. Очевидно, что и неоднократные выражения Владимиром Путиным этого антисталинского сантимента весьма искренни.

Корпорация не терпит никакой демократии, а свобода слова, индивидуализм и прочее приветствуются в ограниченных корпоративным кодом рамках. Советский коллективизм ничем не отличается от корпоративного team-work. Кстати, team – в староанглийском значило не коллектив, артель или группу, а упряжку. Любимый корпоративными менеджерами achievements-oriented и вовсе не отличишь от старых добрых показателей социалистических достижений. Корпоративный культ business leaders и под микроскопом не отличишь от советских вождей (с Брежневым в политический лексикон пришло слово руководители), да и нацистских фюреров разного калибра тоже.

Многие феномены и процессы, происходившие в СССР, становятся понятней, если рассматривать его как огромную транснациональную мега-корпорацию со своим советом директоров. Корпоративный характер «реального социализма» (термин, введённый Брежневым) объясняет и торжество технократического подхода. Большинство номенклатуры вышло из инженеров, было технократами и понимало экономику и мир в инженерных категориях. Как сегодняшние американские бизнес-элиты, советская номенклатура находилась в плену магического мышления, будто технологический прогресс способен решить все проблемы.

Корпоративный характер советской власти объясняет и кремлёвскую геронтократию – ведь в любой огромной корпорации при «нормальном» ходе вещей «дорасти» до самого верха можно лишь в весьма преклонном возрасте. Брежневский ареопаг был очень похож на гигантские японские корпорации. Корпоративный характер советской власти объясняет как странные политические решения советской власти, так и хроническое нерешание общественных, национальных, технологических, экологических и других насущных проблем. Ведь любая корпорация живёт тем, что «не чини, пока не сломается».

Неудавшийся реформатор

Характерным признаком технократии (некоторые называют это технофашизмом) была советская пропаганда тех времён. Как и любая корпоративная пропаганда, она любила рисовать графы и давать не реальные цифры, а сравнительные показатели. По сравнению с 1913 годом всё выглядело замечательно. Брежнев обязал страну собрать миллиард пудов зерна. Старинный пуд – 16,38 кг – понадобился потому, что принятые измерения в тоннах не давали такого впечатляющего количества нулей. Страна советов уверенно била рекорды по плавке железной руды. Ален Безансон показал, что если сравнить с остальными «показателями социалистических достижений», то экономика СССР не была способна использовать даже десятой доли чугуна и стали, якобы выплавленных из этой руды. Возникал вопрос, то ли 90% идёт в отвал, то ли всё это – дутые цифры.Так называется хорошая и яркая статья Владимира Соловейчика о Брежневе. Там верно показаны те задачи, с которыми не справилось брежневское руководство. Трудно, однако, согласиться с тезисом, что Брежнев – реформатор. Скорей, он могильщик экономической реформы, связанной с именами соратников Брежнева – Алексея Косыгина и Николая Байбакова – и призванной модернизировать командно-административную систему, введя в экономику элементы спроса-предложения. Трудно сказать, почему Брежнев в критический момент отказал реформаторам в политической поддержке. Вероятно, огромная политическая интуиция, всегда отличавшая Брежнева, подсказала, что реформа всё равно не пройдёт в той номенклатурно-корпоративной системе, где он был генеральным менеджером. Брежнев был умелым и удачливым политиком. Каждые два-три года ему удавалось проводить контрперевороты, устранявшие соперников – «Железного Шурика» Шелепина, Н. В. Подгорного и других. Косыгин уцелел на посту, но потерял политическое влияние.

Советская технократия занималась бездумной индустриализацией и освоением бюджетов. Например, Гидрострой пытался даже повернуть сибирские реки в Среднюю Азию. Больше всех отличался, конечно, военно-промышленный комплекс, не желавший учиться соизмерять свои технократические аппетиты с нуждами реальной экономики. Главным казалось наладить производство, словно страна всё ещё выходила из разрухи. Главной проблемой оказалось не производство, а распределение. И здесь ничего невозможно было сделать из-за всеразъедающей коррупции.

Анекдот той поры гласил, что КГБ занимается недовольными. А есть довольные? Да, но ими занимается ОБХСС (Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности). Террора номенклатура больше не боялась, а боялась свободы слова, которая и есть единственное действенное противоядие коррупции. Коррупция приобрела в конце правления Брежнева чудовищные масштабы и подготовила дальнейший развал СССР, всеобщую приватизацию государственного достояния в руки приближенных к власти элит. По сути, Брежнев и его правление подготовили ельцинский переход  к неолиберальной свободно-рыночной модели корпоративного капитализма. Кто на чём сидел, то и приватизировал.

Технократическое корпоративное мышление проявлялось и в вопросах обороны и внешней политики. Брежневское руководство пошло на поводу военно-промышленного комплекса и согласилось на бессмысленные и дорогостоящие военные прожекты. Сначала это было осуществление доктрины, связанной с именем адмирала Горшкова – создание межконтинентального ядерного военного флота. Даже при Сталине советская оборонная доктрина гласила, что СССР нужен флот лишь для охраны рубежей страны. Позже брежневское руководство слепо вовлекло страну в безумную и бездумную гонку вооружений с рейгановскими «звёздными войнами». До сих пор среди специалистов царит уверенность, что оружие «звёздных войн» неэффективно и бесполезно, и нужно лишь американскому ВПК, да ещё политикам – для того, чтобы раздуть бюджет. Все эти игры технократов оказали резко отрицательно влияние на слабую и неэффективную советскую экономику, которая и в лучшие годы составляла не более 10% американской. Зато анекдот отметил, что Брежневу врачи расширили грудную клетку, чтобы было, куда вешать новые ордена и медали.

Во многом брежневское правление повторило путь правления императора Николая II, тоже не сумевшего решить назревших общественных и национальных проблем и приведшего к концу политического строя, который он олицетворял. Со временем правление Путина всё больше и больше повторяет форматы тех прошлых времён. Дешёвые нефтедоллары затмили глаза брежневскому руководству и позволили какое-то время поддерживать иллюзию «реального социализма», будто неэффективная советская экономическая модель ещё функционирует. Абхазская писательница Эля Джикирба написала в 2010-м сильный текст «Похороны мертвеца». Это – и о Брежневе, и о его модели «развитого социализма».

Трагедия

Лишь много позже я услышал слова Хрущёва, сказанные на заседании Президиума ЦК КПСС, когда его снимали – мол, то, что вы меня снимаете тихо, мирно и законно – это моя заслуга. Увы, ни Хрущёв, ни Брежнев, ни их предшественники и преемники не сумели снять трагическое проклятие российской истории – отсутствие нормального механизма передачи власти. Даже в отсталой по российским понятиям Иордании не составило проблемы отправить на лечение душевнобольного короля Талиба и передать власть его сыну. То же самое происходило и в «средневековой» Саудовской Аравии. В России для того, чтобы снять явно душевнобольного императора Павла, не устраивавшего элиты, не было другого выхода, как его задушить. Иначе как можно снять «помазанника божьего»? К сожалению, ничего не изменилось и после Октябрьской революции. «Министров-капиталистов» надо было убить или, на худой конец, изгнать. Выпололи и всё поколение ленинских сподвижников. Выказывавший признаки старческого безумия Сталин обязательно должен был умереть на посту, и любые (вполне обычные в нормальном обществе) разговоры о необходимости сменить лидера рассматривались тогда (как и сейчас) как страшная крамола.

Анекдот гласил:

–  Папа, а Ленин хороший?

– Хороший. Сынок, спи.

– А Сталин – хороший?

– Плохой. Спи Вовочка, спи.

– Папа, а Хрущёв хороший?

– Плохой. А Брежнев?

– Когда снимут, узнаем.

И это – тоже культовая составляющая российской власти. Прошлых лидеров, как правило, затаптывают в грязь, их фаворитов уничтожают, ссылают, изгоняют, шельмуют. Иногда потом отмывают, вставляют в иконостас. Великая Русская революция отменила «богоизбранного государя», но не смогла покончить с культовым характером российской власти.

 

Полный оригинал статьи на сайте www.sensusnovus.ru